С немецкого:
Баден-Баден.
Шиллерштрассе, 277.
Суббота, 30 аир. 64.
Мой дорогой, добрый друг, письмо ваше к г-же Виардо1 поразило меня, как ножом в сердце. И прежде всего - эта суровая, горькая утрата, этот немилосердно жестокий удар! Об утешениях, конечно, и речи быть не может - хочу вам. только сказать, как глубоко я сочувствую вам и вашей жене2. Да, жизнь вообще тяжела - и всего тяжелее в ней эта равнодушная необходимость, эта естественность страдания и утрат. Она разбивает самые пленительные и прекрасные образы, даже не замечая их - как колесо, которое раздавило цветок. Работать, работать, насильно втиснуть себя в какой-нибудь труд - как сломанный член в тугую повязку,-- вот лучшее средство для вас: оно старо и испытанно. Да не покажется оно вам слишком горькими И в другом отношении причинило мне боль ваше письмо - во тут я сам виноват. Ваши дружеские расспросы обо мне заставили меня почувствовать, как неправ я был, не написав вам уже давно. Для этого нет извинений,-- без оговорок сознаюсь - "peccavi" {"грешен" (лат.).}. Скажу вам только, почему не разыскал вас в Берлине: я и часа там не пробыл - и немедленно отправился на Дрезденский вокзал, потому что в Дрездене ждал меня мой брат. Он был очень болен. Из Дрездена я поехал в Баден-Баден - оттуда в Париж - теперь я снова здесь - и за всё это время не было у меня спокойного дня. Теперь я снова в старом гнезде и спешу крепко и преданно пожать руку старому другу.
Г-жа Виардо, вероятно, писала вам, сколько забот и волнений причинило ей разрешение Луизы от бремени. Теперь всё в порядке-- малютка (это сын) растет и преуспевает - мать еще слаба и лежит в постели, но всё идет нормально. Живут они в моей квартире - я занял две комнатки в том же доме. В конце июня они уедут - в у меня окажется три лищнил комнаты, лучше всего было бы поселить в них друзей. Понимаете ли намек? Право, для меня было бы большой радостью видеть вас летом у себя. Сделайте это - и если только есть какая-нибудь возможность, приезжайте3. Мое русское дело кончилось наилучшим образом4, и я свободен, насколько {Далее зачеркнуто: возможно} вообще может быть свободен русский.
Я сделал несколько предварительных набросков и готовлюсь начать большое произведение5 - но, увы, ленился я тоже порядком. Недавно появился небольшой мой очерк - но он незначителен6.
Несколько дней тому назад г-жа Виардо великолепно спела в одном концерте почти всего Орфея - на следующей неделе она поет Норму в Карлсруэ7. Жду этого с нетерпением.
Итак, дорогой друг, до свидания! Еще раз жму вам руку и сердечно кланяюсь вашей жене.
Ваш И. Тургенев.
P. S. Сделайте милость, сохраните ружье, которое я у вас оставил. Я продал его одному русскому, он зайдет за ним с моей запиской8.