Глава XXII. Закон экономического вменения в его применении к продуктам конкретных средств производства

Распределение богатства. Джон Бейтс Кларк

Так как капитал всегда состоит из благ, то было бы возможно подойти к определению всей его производительности, прослеживая величину, специфически производимую каждым средством производства. Изучение собственно капитала следовало бы в каждом пункте подтверждать параллельным исследованием капитальных благ, и это может быть сделано. Имеется простой путь, чтобы продемонстрировать причинную зависимость между всем капиталом и всем процентом, показать детальную связь, существующую между каждой отдельной частью капитальных благ и их конкретным продуктом или рентой. В классическом понятии ренты есть нечто, противоречащее обычному представлению об этом предмете. В практической жизни почти всякое конкретное средство производства может приносить ренту, и в качестве вещи, обеспечивающей подобный вид дохода, чаще всего говорят о здании. Можно, например, получать ренту от конторы, квартиры, жилого дома, склада и т. п. Хотя сдача внаем любого из этих помещений предполагает сдачу внаем известного количества земли, это количество часто слишком незначительно и неважно в глазах сторон, чтобы включать его в сделку. В обычном употреблении термин "рента" означает также доходность многих вещей, с отдачей в наем которых земля никак не связана: можно получать, например, ренту от судна, экипажа, лошади, орудия или от любой другой из сотен конкретных вещей.

Это применение терминов в обыденной речи покоится в действительности на различии между капиталом и капитальными благами. Процент есть доля самого себя, приносимая перманентным капиталом; и капитал в этом случае, хотя, конечно, и не мыслится как безтелесная абстракция, тем не менее рассматривается как перманентное богатство, конкретные и изменяющиеся формы которого оставляются вне поля зрения. Процент не есть частица строений, судов, лошадей и т. п. Это есть частица перманентного фонда, воплощенного в бесконечном ряде таких меняющихся вещей.

Наоборот, в отношении ренты становятся важными конкретные формы. Каждое средство производства, входящее в состав перманентного фонда капитала, доставляет в течение своего активного существования некоторое определенное количество богатства, которое может быть измерено некой валовой суммой. Топор доставляет два доллара, лодка - пятьдесят, строение - сто тысяч долларов и т. д Во всем этом нет представления о процентном отношении, связанном с этими доходами. Мы можем, однако, свести часть общего продукта средства производства, являющегося в действительности чистым доходом, к процентной доле ценности данного средства производства. Если мы это сделаем, мы сведем ренту при помощи известного заключения к форме процента. Если мы проведем различив между валовым доходом средства производства и чистым доходом путем вычитания из валового дохода, величины, необходимой для возмещения изношенного средства, чистый доход может рассматриваться как процент на ценность средства производства. Если мы последуем за рыночной терминологией, мы в понятие ренты включим весь валовой доход. Так, рента от дома есть то, что платит за него арендатор. Но если собственник поддерживает дом в исправности и заменяет его, когда он изношен, только из того, что платит арендатор, то он должен отложить для этой цели амортизационный фонд, и только то, что останется после этого, явится действительным доходом [Там, где строение стоит на земле, увеличивающейся в ценности, грубая разновидность бухгалтерии рассматривает возросшую ценность земли как возмещение уменьшающейся ценности строения и не резервирует, поэтому, амортизационного фонда из доходов строения для его возмещении после износа. Вся рента, уплачиваемая арендатором, в этом случае без большой неточности рассматривается как рента земли и строения.].

Если мы проделаем подобное вычисление в отношении каждого используемого средства производства, мы получим чистый доход от всех существующих капитальных благ и сможем свести эту величину к форме процента путем сравнения ее с величиной капитала, воплощенной в этих благах. Для этого мы можем, выразив чистый доход средств производства в долларах, оценить в долларах их совокупную ценность, получить отношение между этими двумя количествами и, выразив отношение в десятичных долях, получить уровень процента, то есть процентную долю самого себя, которую капитал приносит как доход в определенное время. Если, с другой стороны, мы просто сделаем перечень всех употребляемых средств производства безотносительно к их ценности и подсчитаем валовые суммы, которые они могут принести на данном отрезке времени, мы получим валовой доход средств производства в форме совокупной ренты; эта рента, однако, включает амортизационный фонд, который возмещает снашивание, вызывающее ухудшение всей массы средств производства в течение этого времени. В динамических условиях земля обычно возрастает в ценности, тогда как. в статическом состоянии этого не происходит. Но даже в статическом состоянии большинство вещей ухудшается вследствие употребления. Если мы вычтем необходимый, таким образом, амортизационный фонд из валовой ренты, мы получим то, что можно назвать чистой рентой или той частью валовой ренты, которая является действительным доходом. Это то, что владелец средств производства может безнаказанно использовать для личного потребления.

Чистая рента, следовательно, есть не что иное, как процент, рассматриваемый с другой точки зрения: это совокупность валовых сумм, каждая из которых представляет чистый доход какого-либо средства производства. Она тождественна по величине с процентом в тот момент, когда мы сведем ее к доле ценности доставляющих ее средств производства. В статическом состоянии единственная разница между чистой рентой и процентом состоит в способе их подсчета. Установите, сколько долларов доставляют все капитальные блага, сверх издержек их ремонта и замещения, и вы узнаете, какова чистая рента всех капитальных благ. Это то же самое, что вся величина процента, но вы превращаете ее в норму процента, сравнивая ее с ценностью капитальных благ.

Мы будем рассматривать продукт перманентного капитала как процент, валовой продукт всех капитальных благ - как валовую ренту и ту же самую величину без издержек возмещения благ - как чистую ренту. Здесь в выборе термина мы следуем практике и выражаем различие, проводимое деловым человеком между рентой и ее производителями, с одной стороны, и процентом и его производителями, с другой.

Наука предлагала другое различие между рентой и процентом. Она пыталась ограничить первый термин продуктом земли, и, притом не принимая во внимание изменений в ее ценности, определяя ее как то, что уплачивает арендатор своему землевладельцу за пользование "первоначальными и неразрушимыми" свойствами почвы. Это словоупотребление, вероятно, никогда не развилось бы, если бы политическая экономия возникла в Америке, где земля всегда была предметом торговли, и где человек, покупающий участок земли, подсчитывает, сможет ли он получить на свое вложение в этой форме такой же высокий процент как в любой другой форме. Очевидно, весьма важно знать, не представляется ли в конце концов терминология, господствующая в обыденной жизни, более точной и, поэтому, более научной.

Двумя различиями, которые обычно указываются как разграничивающие землю и другие средства производства, являются следующие: 1) количество земли абсолютно неизменно, тогда как средства производства могут быть уменьшены, и 2) доходы земли состоят из дифференциальных количеств, получаемых путем сравнения урожая плодородной и неплодородной земли. "Рента участка земли", - гласит в результате определение, - "есть то, что она производит за вычетом продукта, наихудшего из используемых участков, возделываемого или используемого каким-либо другим образом, путем применения труда и капитала той же величины". Строго неизменная величина земли, с одной стороны, и дифференциальный путь подсчета ее продукта, с другой стороны, являются, следовательно, теми фактами, на которых наука базировала свою трактовку этого агента как непохожего на капитал и как отличного от него экономического агента.

Посмотрим, каково значение этих различий при статическом исследовании. То, что капитал как целое должен быть неизменен по величине, есть одно из условий статического состояния. Это предположение, сверх того, выражает то, что справедливо в любой момент в динамическом состоянии. Общая величина капитала в мире не может быть внезапно изменена, и уровень процента в данный момент опирается на существующую сейчас общую величину. Если бы динамические изменения не происходили, имеющаяся величина была бы перманентна, и весь капитал можно было бы рассматривать, подобно земле, как неизменную величину. Представление о том, что земля неизменна по величине, и что капитал может быть увеличен по желанию до любого размера, в действительности базируется на ошибке, утомительно часто встречающейся в экономических исследованиях. Справедливо, конечно, что если один вид средств производства высокопроизводителен, мы можем по желанию увеличить число подобных вещей, и мы действительно будем увеличивать его до тех пор, пока не снизим производительность этих благ. Мы, таким образом, снижаем доходность вложенного в них капитала до того уровня, который соответствует общей доходности общественного капитала. Ценность средства производства представляется определенной издержками его производства, тогда как число средств производства данного вида вменяется в соответствии с доходностью. Участок земли, с другой стороны, доставляет величину, измеренную формулой Рикардо; и ценность земли есть капитализация этого дохода. Земля, конечно, не имеет ценности, образованной издержками, так как она доставляется природой. С этой точки зрения, представляется так, будто в случае земли количество неизменно, доходность неизменна, и ценность соответствует доходности. В случае же капитальных благ представляется, будто количество изменчиво, ценность изменчива, и доходы ставятся в отношение к ценности через изменение количества.

Рассмотрим это снова и более тщательно. То, что мы в действительности сравниваем - это земля вообще и капитал в определенной форме. При обычной терминологии обращалось внимание на количество всей земли как всеобщего агента общественного производства и на количество капитала, применяемого в отдельной подгруппе. В первом случае принималась общественная точка зрения и во втором - локальная. Таков метод, применявшийся во многих других случаях и всегда с некоторой путаницей.

Сравним, поэтому, всю землю со всеми капитальными благами, включив все общество в поле зрения. В каждой группе и подгруппе имеется земля и в каждой из них есть капитал в форме искусственных средств производства. Ни тот, ни другой агент не может быть в целом увеличен по желанию. Во всякое время величина наличного искусственного капитала так же неизменна, как и величина земли. В течение короткого времени нет возможности настолько увеличить общий фонд искусственного капитала, чтобы произвести заметное изменение в условиях общественного производства. Во всякое время мы имеем дело с определенным количеством земли в сочетании с определенной величиной капитала в искусственных формах. Сверх того, различие между землей и другими капитальными благами, основывающееся на том положении, что земля не может быть увеличена, а другие вещи могут, незаконно в статическом исследовании, ибо само по себе предположение статических условий исключает всякое увеличение капитала.

Посмотрим, остается ли где-либо это различие в силе: ограничимся в нашем рассмотрении отдельной подгруппой. Справедливо ли даже здесь то, что количество земли не может быть увеличено, а количество капитала в других формах может? Это различие имеет здесь столь же малое применение, как и в общем случае. Мы можем; конечно, передвинуть большее количество земли в эту подгруппу, взяв ее у других. Земля, в экономическом смысле, мобильна, так как мы можем перестать использовать землю под один вид продукта и предназначить ее для другого. Точно таким же образом, мы можем увеличить величину капитала в искусственных формах. Мы можем взять капитал из одной отрасли производства и поместить его в другую. В отдельной подгруппе, на которой мы сосредотачиваем внимание, мы можем, в случае нужды, иметь больше орудий и машин. Если мы рассматриваем обувное производство, мы можем располагать любым количеством машин Доппель и Слагерь и т. д., но мы можем быстро получить их лишь путем отвлечения капитала от других форм вложения. В статических общественных условиях мы, однако, никогда не можем этого сделать, так как существует некоторое экономическое влияние, которое этому препятствует.

Имеется ли предел для количества земли, которое, сообразно с экономическими законами, мы можем использовать в этой отрасли, и нет такого же предела для капитала, который мы можем соответственно сюда вложить? Имеется ли экономическое соображение, которое фактически гласит: "Для достижения наилучших результатов вы должны иметь в этом деле ровно такое-то количество земли, тогда как величина капитала, которую вам следует иметь, есть величина неопределенная и изменчивая"? Наоборот, количество земли установлено точно таким же путем, как и количество капитала в других формах. Земля - мобильна; искусственный капитал мобилен, и закон изменения, который мы описали в одной из предыдущих глав, точно определяет, какое количество земли будет в каждой подгруппе и какое количество капитала в других формах здесь будет. Вложите в дело слишком много земли, и продукт земли, оцененный в благах, снижается, ценность благ падает, и эти два влияния совместно побуждают вас изъять излишек. Вложите слишком много капитала в других формах, и произойдет то же самое. Единица капитала в этом случае производит слишком мало благ, и блага имеют слишком малую ценность. Благодаря этому излишек исчезает.

В результате действия этого закона в каждой подгруппе имеется нормальное количество земли и нормальное количество капитала в других формах. Если вы изменяете какую-либо из величин, вы изменяете ее в худшую сторону, потому что, если вы плохо распределяете вашу землю и ваш капитал, вы получаете в результате меньший доход. Здесь необходимо отметить одну особенность земли в связи с тем фактом, что искусственный капитал не имеет специальной применимости в какой-либо отдельной отрасли. Он свободно меняет свои внешние формы, переходя из одной отрасли производства в другую. В его форме нет ничего такого, что связывает его перманентно с одной сферой приложения. Некоторые формы капитала, правда, весьма длительны; и если капитал вложен в них, он не может быть отсюда легко изъят. Но весь капитал может быть изъят из такого вложения без большой задержки, так как он должен пребывать здесь до тех пор, пока орудия не износятся. Вообще же, однако, имеется достаточно видов капитальных благ в каждой отрасли производства, подверженных быстрой гибели, требующих частого возобновления, для того, чтобы сделать возможной быструю и связанную со значительными потерями смену форм капитала.

С другой стороны, земля, если она вообще передвигается, должна быть передвинута физически тождественной. Можно изменять форму связанных с ней улучшений, хотя слишком быстрое осуществление этого связано с потерей; но сама земля должна быть передана из группы в группу, как она есть. Мы не можем ждать исчезновения одного вида земли и его замены другим видом. Процесс, посредством которого мы можем перемещать капитал без потерь, если мы имеем достаточно времени для этого, недоступен в отношении неразрушимых элементов почвы. Когда мы передаем землю из одной подгруппы в другую, мы принимаем ее со всеми наличными качествами. Кроме того, земля имеет свою специальную пригодность и никогда не разовьет своей полной производительной силы, если эта особая пригодность не принимается в расчет. Земля, пригодная для пастбища или лесонасаждения, не пригодна уже в такой степени для разведения пшеницы; земля, годная для огородов, не подходит в такой же степени для разбивки участков под строения и земля, пригодная для разбивки участков, предназначенных для одной цели, не может быть пригодна в такой же степени для разбивки участков, предназначенных для другой цели. Этот факт делает необходимым изменить закон, распределяющий землю между различными подгруппами. Земля, имеющая специальную пригодность для одной цели, может быть предназначена исключительно для этой цели, причем нет моральной возможности ее отсюда изъять. Если представляется необходимым уменьшить количество земли, используемой таким образом, то земля, изымаемая из этой отрасли производства, есть наименее пригодная для этого применения. Бывает, например, земля, так хорошо приспособленная для пастбищ и так мало пригодная для обработки, что замена первого способа использования вторым представляла бы чистую потерю. С другой стороны, имеется огромное количество запасной земли, пригодной для любой из этих целей. Распределяя ее между двумя отраслями производства, мы учитываем особенность земли, пригодной для определенных видов применения, и перемещаем только ту, которая может быть использована одинаково для обеих целей. Бывает земля, так превосходно приспособленная для разбивки участков под торговые здания, что мы никогда бы не могли думать об ином способе ее использования. Имеется, однако, земля, которая одинаково пригодна как для торговых строений, так и для жилых; и когда мы уменьшаем количество земли, предназначенной для одной цели и увеличиваем количество, предназначенное для другой, мы делаем это путем перемещения некоторой части этой безразличной земли.

Мы увидим, когда мы, получив нашу окончательную меру ценности, что существует такая вещь. как единица истинного капитала в форме земли. Для экономических целей земля должна быть измерена не в акрах или квадратных футах, но в единицах производительности. Так, большое количество капитала может быть сконцентрировано на маленьком участке земли в сердце Нью-Йорка, тогда как очень небольшое количество капитала может заключаться в целом приходе в Скалистых горах. Но закон, распределяющий землю между различными подгруппами, так размещает ее, что каждая ее единица - это значит каждая единица капитала, которую она воплощает, направляется туда, где она принесет наибольшую пользу. Земля, превосходно приспособленная для одного использования и плохо приспособленная для другого, представляет много единиц капитала при первом виде использования и мало - при другом. Предположите теперь, что возникла необходимость переместить землю из первого вида использования во второй. Придет ли нам в голову изъять ту землю, которая при своем теперешнем использовании представляет десять единиц капитала, и поместить ее туда, где она представляла бы только одну единицу? Это было бы самоубийственно. В действительности мы передадим некоторое количество земли, представляющее одну единицу капитала там, где оно находится, и которое будет представлять ту же величину при новом способе использования. Это значит, что мы попытаемся передвинуть землю из одной подгруппы в другую без грубого разрушения производительной силы, зависящей от ее применения.

Земля, фут или акр которой стоит там, где она находится, больше, чем она может когда-либо стоить в любой другой подгруппе, остаются там, где она есть. Земля, которая может быть перемещена без такой потери, о которой мы говорили, будет свободно передвигаться до тех пор, пока не будет достигнуто равновесие, которое даст два результата: 1) земля как целое будет размещена так, чтобы развить максимум своей производительной силы, иначе говоря, она будет воплощать наибольшее число единиц капитала, которое она способна воплощать; 2) все единицы капитала, воплощенные в земле, будут, конечно, одинаково производительны.

С этой оговоркой относительно видов земли, которые будут отобраны для изменения характера использования, принцип, который размещает землю между различными подгруппами, тождественен с принципом, размещающим капитал в других формах. Капитал во всех формах приводится к единообразию производительной силы на единицу: капитал как целое доводится до своей максимальной производительности. Неверное размещение капитала любого вида снижает общую производительность фонда. Размещение капитала всех видов в соответствии с очерченным нами законом его распределения обеспечивает для капитала как целого максимальную производительность. В статической гипотезе мы предполагали, что это равновесие достигнуто и закреплено, что количество земли и другого капитала в каждой подгруппе неизменно.

Мы должны теперь убедиться, что производительность земли и других форм капитала определяется совершенно одинаковым путем. Здесь мы сталкиваемся со вторым положением классиков в отношении земли, а именно, что ее доход состоит только из излишков или дифференциальных количеств, тогда как доход капитала определяется иначе. Мы увидим, что справедливы 2 положения: 1) доходы каждого вида капитальных благ могут быть приведены к форме излишков или дифференциальных количеств, и это обстоятельство не есть исключительная особенность земли; 2) доход, который капитал любого вида может доставить своему владельцу, определяется непосредственным, а не остаточным путем. Положительная способность каждой частицы земли создавать богатство определяет ее ренту, точно так же, как положительная способность каждой единицы капитала создавать богатство определяет процент на него. Предприниматель, арендующий землю, передает ренту земельному собственнику не потому, что после оплаты других претензий он располагает известным остатком. Этот факт никогда не заставил бы его расстаться с остатком. Правда, он выплачивает этот остаток, но он делает это потому, что каждый кусок земли имеет положительную способность производить, и земельный собственник может заставить арендатора оплатить ценность ее специфического продукта. Если данный предприниматель не заплатит за этот участок земли то, что он производит, то это сделает другой. Конкуренция вынуждает пользующегося любым производственным агентом выплачивать его собственнику ту сумму, которую этот агент создает. То, что он зарабатывает для своего собственника, определяется непосредственно, а не остаточно.

В употреблении находятся земли различных качественных ступеней и искусственные средства производства разных качественных ступеней. На низшей качественной ступени средства производства не производят ничего и не приносят ренты. На более высоких ступенях каждое средство производства, включая землю, производит нечто; и если имеется какое-либо преимущество в подсчете величины этого "нечто" путем утверждения, что это "продукт хорошего средства производства минус продукт худшего", - то этот подсчет всегда доставит правильный результат, так как худшее средство производства не дает никакого продукта. Этот метод подсчета сводит любую ренту к дифференциальному количеству, но имеет ли какое-либо значение тот факт, что рента является таким дифференциальным количеством или нет, - это зависит от того, где расположен предел использования. Чем устанавливается качества средства производства как худшего из используемых и чем определяется тот факт, что от всех еще более плохих средств производства отказываются? Мы увидим, что имеется единый принцип, повсюду определяющий место этой границы, определяющий, насколько плохой может быть земля, которую стоит обрабатывать, насколько плохие средства производства стоит употреблять, и насколько плохими могут быть работники, не исключая того, чтобы их можно было прибыльно использовать. Продуктом всякого производственного агента является в действительности как раз то, что он может добавить к предельному продукту труда и капитала. Если группы находятся в нормальных условиях, эти предельные доходы одинаковы для всех их и являются стандартами общественной заработной платы и процента. Продукт любого специфического агента есть то, что он может добавить к продукту труда и капитала, работающего с ним, когда эти продукты подсчитаны на предельной основе.

Для измерения единицы труда нам нужен стандарт, и мы скоро получим его. Предварительно мы. можем использовать как единицу дневной труд человека среднего качества. Термин "среднее качество", как мы признаем, требует определения и скоро получит его. Капитал должен быть измерен в единицах, и мы можем предварительно принять в качестве единицы любое улучшение, которое может быть доставлено производственному оборудованию любой группы известным количеством рабочих дней стандартного или среднего вица. Дополнительный труд, вложенный в заводы, изготовляющие средства производства, будет иметь своим результатом либо выпуск большего количества орудий, либо орудий лучшего качества, В одном случае, они образуют количественное добавление к капитальным благам, в другом, - качественное, но в любом случае они делают это добавление, и мы должны теперь признать тот факт, что это увеличение производительного богатства, которое обязано своим возникновением исключительно труду известного числа людей, работающих в течение данного времени, может рассматриваться как единица капитала.

Из приведенных нами исследований нам известно, что подобные единицы труда и капитала создают определенные количества продукции. Продукт предельной единицы есть очевидно определенная вещь, так как, если труд, в какой бы комбинации он ни находился, производит меньше, чем предельную величину, он выйдет из этой комбинации. Точно так же, если единица капитала производит где бы то ни было меньше, чем ее предельный продукт, она высвободится из комбинации, которая ставила ее в невыгодное положение, и направится в ту точку, где она будет предельным капиталом и будет получать свой нормальный доход.

Теперь мы можем локализовать предел использования не только для земли, но и для всех других средств производства. Имеется земля настолько неплодородная, что она не добавляет ничего к предельному продукту труда и капитала, соединенных с ней. Если бы она была на одну ступень неплодороднее, она доставляла бы меньше этой величины, и труд, и капитал покинули бы ее и искали бы возможность занять место у предела использования, где они могли бы получить нормальный доход. Эта земля худшая из всех, которые могут быть использованы без известного расточения других агентов. Земля лучшего качества, однако, кое-что добавляет к предельному продукту труда и капитала, употребляемых в сочетании с ней, и это добавление есть подлинный продукт этой земли - земельная рента. Это - валовой продукт земли минус плата за труд и процент на капитал, работающие на земле.

Представляется, следовательно, что заработная плата и процент скорее, чем продукт худшей из используемых земель, обрабатываемых определенной величиной капитала и труда, являются стандартом, посредством которого должен измеряться продукт земли. Факт тот, что заработная плата и процент определяют предел. Они определяют, насколько плоха может быть земля, которую стоит использовать. Мы следуем за понижением качества земли до тех пор, пока не получим участок, который ничего не добавляет к предельному продукту труда и капитала, что равносильно утверждению, что этот участок приносит не больше, чем заработную плату и процент. Здесь мы останавливаемся. Мы простерли границу использования земли как раз до того пункта, где доставляется заработная плата и процент. Термин "валовой продукт предельной земли, обрабатываемой при помощи известного количества труда и капитала" есть более громоздкое выражение, вместо - "заработная плата и процент на данную величину труда и капитала" [Это не единственное возражение против использования старого термина. Более серьезное возражение вызывается возможностью, что при расширений границы мы должны необходимо увеличить ренту и сделать это в силу этого расширения. Вынужденное или ошибочное расширение границы, однако, ничего не добавило бы к ренте. Местонахождение границы не есть причина ренты: этой причиной является способность земли что-либо добавлять к заработной плате и проценту, и заработная плата и процент есть подлинное вычитаемое при определении ренты. Вернемся к тому, что безусловно является общей и основательной формулой ренты. Это - чистый продукт. Это то, что любое средство производства может добавить к предельному продукту труда и капитала. Это то, что производственный мир безусловно потерял бы, если бы это средство производства было отнято. Продвижение предела использования есть обстоятельство, которое сопровождает и обнаруживает увеличение производительной силы и, в результате этого, увеличение ренты производственного агента. Все то, что заставляет хороший участок производить больше, чем он в настоящее время производит, заставит и худший из используемых участков производнть несколько больше. Все, что способно вызвать упомянутый эффект, сможет также привести к тому, что еще более плохой участок, который ранее производил отрицательную величину, если он вообще использовался, так как он ставил в невыгодное положение прилагаемых к нему агентов производства, сможет произвести что-нибудь. Этот участок земли, в силу изменения условий, перестает быть тормозом для труда и капитала и повышается до. положения безрентной земли. Еще более плохая земля, которая в случае ее использования приносила бы раньше еще большие потери для прилагаемых к ней агентов, с этого момента эти потери уменьшает. Из земли, лежавшей двумя ступенями ниже предельного уровня, она превращается в землю, которая уже только на одну ступень ниже этого уровня. Короче говоря, произошло повсеместное увеличение ренты. Земля любого качества приобретает повышенную производительную силу или пониженную разрушительную силу. Земля, которая кое-что производила, теперь производит больше; земля, не производившая ничего, теперь производит кое-что; земля, уничтожавшая небольшую сумму, теперь ничего не уничтожает и не производит, земля, которая при своем использовании уничтожала большую сумму, при новых, условиях уничтожает меньшую. Повсеместное вливание в землю производительной силы влечет за собой расширение предела использования. Мы используем теперь все ступени до нулевой линии, которая расположена теперь уже ниже прежней.

Говоря, что уровень заработной платы и процента определяет местонахождение предела использования земли, мы не упускаем из вида того факта, что продукт труда на предельной земле в минимальной степени определяет заработную плату и процент. Этот момент был полиостью рассмотрен в одной из предыдущих глав. В основном заработная, плата есть то, что производится единицей труда путем добавления ее ко всему остальному труду и к огромной массе капитала, включая средства производства всех видов и землю всякого качества.].

Рента, всякого другого агента подобным же образом есть его подлинный продукт. Это то, чего общество без его участия не получило бы. Если труд и вспомогательный капитал, используемые на устарелом судне, или изношенная машина, или старое здание могут с точно таким же успехом быть использованы повсюду, став предельным трудом и капиталом, то общество ничего не выигрывает от использования этих вещей. И их продукт - это значит их рента - равен нулю. Эти средства производства утратили свою силу соединения или свою способность вступать в такое сочетание с трудом и капиталом, которое что-либо добавляет к самостоятельному продукту этих агентов.

Ясно, что мы всегда можем измерить ренту хорошего средства производства любого вида посредством сравнения его продукта с продуктом такого средства производства, которое находится на грани отказа от использования его. Рента есть всегда чистый продукт - минус ничто, и худшее средство производства это то, продукт которого - ничто. Эта перифраза не имеет, однако, ценности и до некоторой степени опасно ею пользоваться. Проще сказать: "Рента всякого средства производства есть его чистый продукт". Этот чистый продукт - единственный продукт, вменяемый ему, есть то, что он может добавить к предельному продукту используемых в связи с ним производственных агентов. Эта формула устраняет опасность, возникающую из предположения, что расширение предела использования есть причина увеличения ренты. Истина заключается в том, что именно увеличение ренты расширяет этот предел.

В чистой теории можно даже конкретно измерять заработную плату так, как мы измеряем продукт средств производства; ибо можно применить формулу ренты к людям разных личных качеств; Имеются работники с такой незначительной способностью производить богатство, что не стоит вверять им в руки какой бы то ни было капитал. Вместо того чтобы предоставлять им кусок земли с необходимыми для обработки орудиями и семенами, было бы целесообразнее прибавить эту землю к участку какого-нибудь производительного работника, имеющего уже соответствующее ее количество. Здесь этот участок был бы предельным приращением земли, прибавляясь к другим производственным агентам в руках предпринимателя и доставляя чистое добавление к выпуску его продукции. Это чистое добавление было бы продуктом, нормально вменяемым земле. Это был бы продукт больший, чем тот, который могла бы земля создать в руках непроизводительного работника. Так же невыгодно оставлять вспомогательный капитал в непроизводительных руках. Лучше изъять его и образовать из него предельный капитал где-нибудь в другом месте. Это применение доставило бы четыре типа ренты. Мы применяли принцип, хорошо знакомый нам в связи с землей, сначала к капиталу в его целостности, и затем к общественной рабочей силе в ее целостности, и мы, таким образом, получили общий закон процента и заработной платы. Затем мы применили этот принцип конкретно к отдельным видам капитальных благ и таким же образом можем применить его к отдельным людям.

В реальном производстве имеется в действительности немного людей, не приносящих ренты, и причина этого ясна, так как труд заключает в себе жертву, а не имеет смысла приносить жертву, если выгода не будет положительной величиной. В те времена и в тех местах, где применялся детский труд без заботы о благосостоянии жертв, труд, который не находился в безрентной точке, но был весьма близок к ней, был принужден вступить в производство. Но там, где жертва, налагаемая трудом, известным образом нейтрализуется той выгодой, которую доставляет работа, труд, который не создает буквально ничего, может быть иногда применим. Сумасшедшие или заключенные могут быть использованы для того, чтобы обеспечить им свежий воздух и упражнения, даже в том случае, если величина капитала, ими используемая, будучи изъята от них и превращена в предельный капитал, производила бы столько же и в их руках. В этом случае продукт, вменяемый их труду, равен нулю.

Существование труда, не приносящего ренты, позволяет нам обобщить формулу ренты и применить ее к каждому конкретному агенту производства. Люди, земля и капитальные блага других видов производят что-то, что может быть измерено этой формулой. Продукт любого из них есть разница между тем, что производится при его помощи, и тем, что могли бы произвести те же кооперированные агенты, которые соединены с ним в настоящее время, если бы они были сведены до положения предельных агентов своего обособленного вида. Это один из способов выразить мысль, что продует всякого агента есть то, что он создает в качестве чистого дохода; и мы можем, если хотим, вычесть продукт, производимый худшим агентом данного вида, который есть ничто. Короче говоря, продует всякого агента есть то, что он вносит в общий выпуск продукции, и сведение такого продукта к дифференциальной сумме бесполезно, так как определение того, что добавляется каждым агентом к предельному продукту других соединенных с ним агентов, есть все, что требуется.

Местонахождение отдельных пределов использования подвержено действию одного объемлющего закона. Предприниматели прекращают использование того или иного агента, когда они находят, что это ничего не прибавляет к предельному продукту других агентов. Независимо от всех соображений человечности, они просто из личной выгоды прекратили бы применять труд ребенка или инвалида, если бы их труд ничего не добавлял к проценту на капитал, который они должны были бы дать им в руки. Они равным образом отбросили бы любое средство производства, если бы оно потеряло свою силу соединения, свою способность добавлять что-либо к самостоятельному продукту, вменяемому соединенным с ним работником и средством производства. Пределы использования людей, орудий, земли и т. п. определяются одинаково; и эти пределы удаляются или приближаются в соответствии с одним универсальным законом. Так как это приближение или удаление есть предметы изучения экономической динамики, мы можем теперь подчеркнуть универсальность закона, который определяет их в любое время. Все зависит от количества соединенных друг с другом различных агентов. Если бы капитал всех видов, включая землю, был очень изобилен, то было бы возможно применять очень мало производительный труд. Изобильный капитал означал бы высокий уровень заработной платы, и это сделало бы излишним труд детей, инвалидов, калек и стариков. Изобильный капитал, однако, повлек бы за собою применение здоровых взрослых крепких людей, которые ранее могли бы не применяться в производстве, потому что они были ниже той ступени умственного развития или мастерства, которые требовались при прежних условиях. Для таких работников возросшая изобильность капитала расширила бы предел применения.

И, наоборот, изобилие труда до тех пор, пока оно продолжалось бы, обеспечивало бы применение плохих земель, плохих орудий, плохих строений и т. п. На практике это означало бы, что уничтожающиеся средства производства имели бы длительную жизнь. Мы ремонтировали бы старое судно и посылали бы его в плавание на год или два дольше, чем в том случае, если бы количество труда было более скудным; и таким же образом мы продлили бы использование изношенного орудия, расшатанной машины и т. п. В статическом состоянии в употреблении находится постоянное количество уничтожающихся орудий каждого вида. Если машина от момента своего изготовления постепенно ухудшается, и если мы ежегодно производим по одной машине и употребляем ее в течение шести лет, мы имеем в постоянном употреблении шесть таких машин. А если мы используем каждую в течение семи лет, то имеем семь в постоянном употреблении. Большее количество труда требует большего числа средств производства, и единственный путь получить их - это использовать каждое более продолжительное время. Когда, мир переполнен людьми, предел использования всех капитальных благ далеко отодвигается точно так, как в хорошо знакомых теориях отодвигается граница обработки земли.

Тот труд, который состоит в усилиях работников, находящихся ниже предельного уровня, не является подлинным трудом в экономическом смысле; тот капитал, который состоит из средств производства любого вица земли, орудий, строений и т. п., находящихся в точке отказа от использования или ниже ее, не является подлинным капиталом. Подлинный труд всегда производителен, хотя и может быть непроизводительное усилие.

Равным образом, подлинный капитал всегда производителен, хотя и имеются земля и орудия, которые слишком плохи для того, чтобы что-нибудь создавать. В отношении работников, поэтому, предельная линия отдаляет лиц, представляющих подлинный труд, от лиц, не представляющих его; и в отношении средств производства предельная линия отделяет средства производства, воплощающие подлинный капитал, от тех, которые им не являются.