Частная организация хозяйства на пороге капиталистической эпохи

Теория общественного хозяйства. Фридрих фон Визер

До сих пор мы рассматривали частнокапиталистический порядок лишь как предпосылку, из которой мы исходили при исследовании, как данный факт, на который мы опирались, прослеживая течение народнохозяйственного процесса. Мы задавались вопросами, какими законами руководствуются субъекты частного права, вступающие в обмен, при определении обмениваемых количеств и цены и как они на этой основе осуществляют свою производственную деятельность, следуя при этом экономической логике? Однако с помощью тех результатов, которые мы получили, наша задача объяснения смысла общественного хозяйства еще не решена окончательно, так как прежде необходимо выяснить, совместим ли сам факт существования частной собственности с логикой общественного хозяйства. Является ли частная собственность оформлением экономической логики или в большей степени оформлением власти? Мы не можем считать завершенным наше теоретическое описание протекания народнохозяйственного процесса, если мы не нашли еще ответ на этот последний решающий вопрос.

То, что частная собственность теснейшим образом взаимосвязана с функционированием отдельного хозяйства, можно разъяснить в нескольких словах. Частная собственность распространяется только на такие блага, для которых существенно соотношение между потребностью в них и их наличием. Разве кто-нибудь заинтересован хоть в малейшей степени в том, чтобы распространить частную собственность на блага, имеющиеся в избытке, если он не может лишить кого-либо этих благ, равно как и его никто не может лишить права пользоваться ими! Частная собственность черпает свой смысл из логики хозяйствования: поскольку необходимо бережно относиться к расходованию хозяйственных благ, постольку ощущается побуждение охранять свою собственность от других претендентов; становится важным вопрос о "моем" и "твоем" гарантированная собственность должна дать правовые гарантии для хозяйственного использования. Таким образом, теория полезности не только разъясняет нам фактическое течение экономики, но и подводит к объяснению ее правового порядка.

Конечно, только таким способом еще не дается полное объяснение, потому что, подобно мне, любой человек стремится реализовать свои интересы, связанные с собственностью, а из разнородных интересов следует прежде всего не правовое состояние, получившее всеобщее признание, а только всесторонняя борьба. Разгорается борьба за владение, победителем в которой остается сильнейший. Так как поверженный враг, которого победитель заставлял работать на себя, как раба, в течение столетий был важнейшим составным элементом владения благами, то борьба за владение экономическими благами распространилась и на личность и превратилась в борьбу за личную свободу. С тех пор как свобода личности гарантирована юридически, борьба за личную свободу превратилась в борьбу за продукт труда, и в этой форме она дошла до наших дней. Борьба за владение, сопровождающаяся нарастающими с разных сторон импульсами, первоначально происходила в формах открытого насилия, а позже приобрела скрытые формы, облачившись в правовые одежды. Она отчетливо обнаруживается для наблюдателя в имущественных преступлениях, в экономических злоупотреблениях власть имущих, в набегах разбойничьих народов и в бесчисленных распрях, которые вплоть до колониальных войн нашего времени велись и ведутся из-за экономических интересов. Менее отчетливо проявляется борьба за владение, если завоевательские народы, пришедшие к господству в результате насилия, ведут ее в форме права, установленного ими в соответствии со своими интересами и поддерживаемого превосходящей силой оружия. При любом эксплуататорском правовом порядке власть действует также и через право частной собственности, и, вероятно, еще не было, да и никогда не будет, такого правового порядка, который может сохраняться при полном отсутствии давления со стороны власти.

Непосредственно перед вступлением в капиталистическую эпоху частная собственность также пользовалась поддержкой власти, и все же, без сомнения, в это время она в общем и целом была санкционирована общей правовой убежденностью, и если тогда конституции гарантировали священность частной собственности, то тем самым они выражали правовое сознание народа. Буржуазия и крестьянство как состоятельные сословия видели в частной собственности реализацию своего интереса, пролетариат был представлен еще слабо и по своим экономическим взглядам еще не обособился от народной массы, социалистические сомнения относительно частной собственности еще не стали распространенными, частная организация хозяйства была в полной мере живым правом.

В данный момент мы ограничимся в нашем исследовании этим состоянием, характерным для преддверия капиталистической эпохи. Для современного состояния это исследование непосредственно ничего не доказывает, мы должны еще проверить, не изменили ли коренным образом смысл частной собственности большие действительные перемены, произошедшие с тех пор в народном хозяйстве.

Суть частной организации хозяйства заложена в порядке производственной деятельности. То, что произведенные потребительские продукты в конце концов попадают в частное распоряжение, не имеет большого значения; даже в социалистических кругах будущий порядок видится таковым, что в общественном распоряжении находятся только производительные средства, тогда как произведенные потребительские продукты должны выдаваться каждому в частную собственность. Поэтому мы ограничимся рассмотрением частной организации производственной деятельности.

Существенные факты организации производственной деятельности, как она существовала до распространения крупных капиталистических предприятий, позволяют нам кратко обобщить ее в следующих положениях. Весь народнохозяйственный производственный процесс распадается на необозримое количество преимущественно малых и средних отдельных частнохозяйственных процессов, которые взаимодействуют на основе разделения труда. Точно так же национальное имущество распадается на необозримое число частных состояний: хозяйственные блага, относящиеся как к движимому, так и к недвижимому имуществу, распределены среди частных собственников, денежные требования и все прочие экономически существенные права также обычно распределены среди субъектов частного права. Частные лица, участвующие в народнохозяйственном процессе, если они не объединены тесными семейными узами, связаны друг с другом договором, и прежде всего договором обмена во всех его формах. Доход можно получить только благодаря какому-либо участию в народнохозяйственном процессе с помощью своего труда, своей собственности или иного своего имущества. Личный доход состоит из содержащейся в цене доли выручки, которую получают в процессе обмена в соответствии с законом вменения для данного участия. Если мы отвлечемся от роста ценности, то имущество увеличивается и новое имущество образуется вследствие того, что из полученных доходов удается делать сбережения. Частная собственность дополняется правом частного наследования, в случае смерти владельца оставленное имущество переходит к живущим членам его семьи или лицу, которому оно завещано последней волей владельца, в результате чего эти люди становятся частными правопреемниками. Наследства, на которые не предъявляют права частные наследники, переходят к государству, но случаи отсутствия наследников при широком круге родственников, законодательно включенных в порядок наследования, чрезвычайно редки. Государство, а также самоуправляемые общественные корпорации и церковь тоже могут быть субъектами частного права и в качестве таковых участвовать в народнохозяйственном процессе; однако их участие в качестве частных субъектов в значительной степени уступает участию отдельных лиц, частных лиц в узком смысле слова. Какое влияние оказывают эти организации, будучи носителями общественной власти, на народное хозяйство, в данном случае не должно обсуждаться.

Значительная часть действующей частной организации хозяйства закреплена законами. Гражданское право, торговое право, вексельное право упорядочивают право материального владения и наследования; уголовное право предоставляет защиту от общественно опасных вторжений в право владения и наследования; уголовно-процессуальное право, гражданско-процессуальное право и не подлежащие обжалованию процедуры упорядочивают формы, в которых государство дает экономике правовую защиту; весьма большое число отношений в рамках хозяйственной организации регулируется административным правом; наконец конституционное право дает действующему порядку защиту на высшем уровне, придавая частной собственности характер государственно-конституционной нормы. Однако существенная доля содержания действующей частной организации хозяйства не закреплена в законах и сохраняется независимо от них. Ни тот факт, что общественный процесс производственной деятельности распадается на соответствующие отдельные частные процессы и народное имущество распадается на соответствующие отдельные частные состояния, ни соотношение, в котором оно распределено среди участников процесса, ни тот факт, что государство и другие общественные корпорации как носители частного хозяйственного права имеют второстепенное значение по сравнению с частными лицами, не узаконены официально, но тем не менее эти факты представляют собой решающие основы действующего хозяйственного порядка, именно они дают официальному хозяйственному праву широкую сферу его применения. Поскольку они имеются, государственной конституции, которая упорядочивает общественные правовые отношения среди населения, противостоит частный хозяйственный порядок, частная хозяйственная конституция, которая равна по значению государственной с точки зрения общего блага и даже, возможно, превосходит ее. То, что эта существенная часть общественного устройства осталась незакрепленной законодательно, можно объяснить только тем, что она обладает решающей силой, поскольку возникло на здоровой исторической основе. Частная хозяйственная конституция к началу капиталистического периода приобрела бесспорный характер благодаря тому, что она одержала победу в ходе исторического развития.

Исторический процесс становления частной хозяйственной конституции занимает столетия. Для наших теоретических целей нет необходимости прослеживать его развитие во всех подробностях, оно может быть предметом только специального научного исследования, на которое у теоретика нет ни прав, ни способностей, поэтому вполне достаточно, если мы рассмотрим его наиболее общее и известное каждому образованному человеку содержание. Мы не нуждаемся также в исследовании его протекания с самого начала, достаточно, если мы обратимся к периоду натурального домашнего хозяйства, который начинается тогда, когда люди смогли с достаточной эффективностью обрабатывать землю, чтобы иметь постоянное место жительства. В этот период германцы уже объединились политически в народности, но народное хозяйство еще не возникло. Союзы народов стали необходимыми вследствие ведения войн, для успешного завершения которых должны были собираться общие вооруженные силы под единым командованием; ведение же хозяйства, напротив, еще не стало настолько всеохватывающим, чтобы ставить какую-либо общественную задачу и инициировать народнохозяйственный процесс. Для повседневного ведения хозяйства в общем достаточно сил одной семьи. Собирание сил всего народа и единое командование не давали бы в этом случае никаких преимуществ, а лишь, напротив, внесли бы бесконечную путаницу. После того как народная армия под предводительством князя исполняла свою службу в борьбе против врага, она естественно распускалась, с тем чтобы каждый человек мог дома заняться хозяйственными делами. Известный рассказ о римском диктаторе, который после победоносного похода уходит со своей высокой должности, дававшей ему власть над жизнью и смертью его сограждан, и возвращается в свое поместье, где он, как и любой другой римлянин, пашет плугом землю, наглядно показывает нам, как по-разному приспосабливается право, по которому живут люди, к задачам войны и к задачам хозяйства. Война с самого начала была массовым делом, которое затрагивает общее существование, хозяйство же на начальных этапах было отдельным делом малых групп и должно было исполняться в условиях территориальной обособленности.

В этом отношении уже в период натурального хозяйства действовал частный хозяйственный порядок (private Wirtschaftsverfassung). Однако тогдашний частный хозяйственный порядок ни в коей мере не тождествен сегодняшнему. Отдельные экономические процессы в то время не были, как это имеет место сегодня, частями большой народнохозяйственной системы; напротив, они были территориально изолированными, мелкими и развивались только на базе своей местности. Для целей нашего исследования особенно важно подчеркнуть, что их частный характер далеко не был так четко выражен, как после их превращения в частичные процессы одного большого общественного целого. Для того начального периода вообще еще нельзя говорить о полной частной собственности, и отношения между людьми также только в очень незначительной степени регулировались частными договорами. Земельные массивы, пашня, луга, леса находились в общинной собственности деревни или марки, право индивидуального пользования отдельного жителя деревни было ограничено. Когда позднее возникла частная собственность на землю, собственник был существенно ограничен семейным правом в передаче земли другим лицам как при жизни, так и после смерти, а кроме того, собственность крестьянина была ограничена правами помещика. Даже в организации своего предприятия крестьянин был не вполне свободен; он был ограничен соседским правом, которое предписывало обязательное соблюдение сроков сева и уборки урожая и способ ведения хозяйства. Отношения повинности для несвободных людей регулировались принудительным правом, позже громадные массы крестьян попали в крепостную зависимость, которая лишь постепенно приняла более мягкие формы. Что касается городских ремесел, то они с самого начала базировались на личной свободе и на частной собственности, но и в этой сфере производства личная свобода действий была сильно ограничена. Цех принуждал каждого к вступлению в него, предписывал отдельным членам цеха правила технологического процесса и диктовал вплоть до цен условия договоров, которые мастер заключал со своими учениками и подмастерьями, а также с клиентами. Усилившаяся власть государства, которая перед вступлением в эпоху нового времени применялась для того, чтобы наладить народнохозяйственный процесс, многое делала таким образом, чтобы защитить крестьян от злоупотреблений господина и население - от злоупотреблений цехов, а также создать пространство для вырастающего крупного производства. Но большую часть того, что делала эта власть, она делала опять-таки с помощью средств, которые простирались от воспитательной опеки до полного правового принуждения. И только тогда, когда, наконец, народнохозяйственный процесс действительно наладился в полной мере, вековые цепи, территориально сковывающие хозяйство, и давление опекающего государственного управления были осознаны как серьезные сдерживающие факторы, были выдвинуты требования и осуществлены освобождение крестьян, освобождение земли, свобода промыслов, только тогда частный характер хозяйственного устройства смог проявиться в полной мере. Под давлением свободной конкуренции почти все промышленные предприятия, созданные государством в предшествующий период, были оттеснены и ликвидированы, а поскольку и большая часть земельных владений, имевшихся у государства с момента его формирования, также перешла в частную собственность, доказавшую свое экономическое превосходство над государственной, частный хозяйственный порядок одержал полную победу, которая тем более значительна, поскольку она одержана ограниченными в правах бюргерами и политически бесправными крестьянами над исторически сложившимися силами помещиков и местных властей, над самим государством со всеми его средствами насилия. Эта победа была достигнута не вследствие вмешательства внешней силы, а только благодаря внутренней силе успеха и экономической логики.

То, что в образовавшейся огромной общественной экономике частное право распоряжения проявляется значительно свободнее, чем на начальных этапах территориально раздробленной экономики, служит полноценным доказательством того, что частное устройство при исторически данных условиях докапиталистической эпохи соответствовало глубинной сущности экономики. Вначале обособленное хозяйство находилось под давлением внешних обстоятельств, не имевших ничего общего с экономической логикой, оно было результатом территориального обособления, в условиях которого вынуждено было существовать, потому что низкая степень мастерства и скудные размеры наличного капитала не позволяли ни прокормить большее число людей, сосредоточенных на небольшом пространстве, ни сделать возможным преодоление трудностей, возникающих из-за территориального удаления, при осуществлении экономического взаимодействия. Однако то, что частное обособление хозяйства сохранилось и тогда, когда люди, проживая в непосредственной близости друг от друга и преодолевая расстояния, объединялись в общественное хозяйство, можно объяснить только тем, что частный порядок общественного хозяйства успешнее доказал свои преимущества, чем любой другой порядок, например существовавший в замкнутых монастырских общинах или в едином государственном союзе. Тот же факт, что мы имеем дело не только с сохранением частного обособления, но и с процессом, в ходе которого частное распоряжение усиливалось, преодолевая все первоначальные ограничения, стремясь ко все большей свободе, можно истолковать только таким образом, что частный хозяйственный порядок благодаря возрастающему общественному воспитанию индивидов приобрел значительно большую внутреннюю техническую, организационную, моральную надежность, вплоть до того, что выросшая свобода сделала ненужными воспитывающие силы принуждения, бывшие необходимыми на протяжении длительного этапа развития с целью подчинения личных интересов общей пользе.

Вместе с успехами экономики росло и ее общественное значение. В успехе замкнутого домашнего хозяйства была заинтересована только отдельная семья, теперь же всеобщий государственный интерес был связан с тем, что крестьянин кормил бюргера, который должен был сделать государство богатым. Если раньше экономика должна была подчиняться задачам войны, процессам образования государств и формирования культуры, если раньше хозяйственный порядок должен был подчиняться родственным связям и организации армии, церковному устройству и конституции государства, которые имели более важное значение для состояния общества, то теперь она стала развиваться наряду с ними и смогла полностью раскрыть свою собственную сущность.

Частный хозяйственный порядок является единственной исторически оправдавшейся формой крупного общественного экономического союза. Опыт столетий доказывает, что благодаря ему обеспечивается более успешное общественное взаимодействие, чем при всеобщем подчинении единому приказу. Единая воля командования, необходимая для сплоченности общих сил в случае войны и для единообразного исполнения законов, теряет силу при экономическом взаимодействии. В экономике, в том числе и при превращении ее в общественную экономику, всегда должна совершаться частичная работа, частичный труд должен реализоваться в делимых запасах благ, чтобы можно было получить наибольшую пользу от каждой части и максимально расширить границы удовлетворения всевозможных потребностей. Миллионы людей, которые смотрят миллионами глаз и наделены миллионами воль, осуществляют такой частичный труд несравненно более эффективно и сбалансированно, чем если бы осуществлялся общий труд, регулируемый из одной высшей инстанции, которая не может знать о существующих в каждом отдельном случае бесчисленных возможностях наилучшего использования данных обстоятельств и дальнейшего прогресса и в которой поэтому подчиненные чиновники от экономики должны были бы действовать только в соответствии с типичными правилами, сковывающими наличную силу и требующими обременительной и дорогостоящей перепроверки. Даже если отдельному чиновнику предоставили бы большую свободу действий, то у него все же не было бы достаточной заинтересованности в том, чтобы брать на себя повышенную ответственность, которая неизбежна, если он, отклоняясь от типичного образа действий, попытается искать новые пути. Напротив, частный производитель, чьи доходы зависят от выручки, которую он способен получить, всецело заинтересован в своей деятельности всем совокупным интересом своего личного ощущения жизни. Частный хозяйственный порядок нужен для того, чтобы огромную силу эгоизма поставить на общественную службу экономике, так же как в случае угрозы войны эгоизм готов подчиниться единому командованию.

Этот эгоизм, который из распыленных индивидуальных исходных элементов возвел здание народного хозяйства, является в полном смысле слова общественным эгоизмом, что мы уже разъяснили в нашем кратком очерке теории общества. Он выдержал общественную проверку, включая в систему разделения труда отрасль за отраслью, доказывая свое превосходство на новых и новых товарных рынках. Общество смогло с полным основанием высвободить этот эгоизм юридически, потому что индивиды, руководствуясь им в силу действительной зависимости, в которой они, осуществляя свои частичные процессы, находились по отношению ко всему народнохозяйственному процессу, в достаточной степени встроили свой эгоизм в общественный порядок. Высвобожденное частное хозяйство остается в народнохозяйственном союзе, оно ни в коей мере не является изолированным хозяйством Робинзона, оно есть часть народнохозяйственного процесса, законно закрепленная в индивидуальном распоряжении. Для эгоизма, который руководит им, не упраздняется необходимость общественного надзора, он, как и прежде, находится под сенью закона. Апробированный обществом, допустимый в обществе и контролируемый обществом, он воспринимается людьми как общественная власть свободы, которая наивысшее одобрение может получить в признании со стороны права.

Если наблюдать огромное неравенство в распределении благ между богатыми и бедными в любой период развития, равно как и в преддверии капиталистической эпохи, то все же никак нельзя избавиться от сомнений в отношении того, может ли эгоизм уже считаться общественным, если он примиряется с подобным антиобщественным распределением. Экономический принцип требует, чтобы потребности удовлетворялись наилучшим образом и чтобы блага не направлялись на удовлетворение менее важных потребностей, пока еще остаются неудовлетворенными более важные потребности. для покрытия которых могут применяться эти блага; частный хозяйственный порядок, однако, позволяет богатым удовлетворять свои потребности в предметах роскоши, тогда как бедные с трудом могут обеспечить себе удовлетворение жизненно важных потребностей. Разве это не грубый корыстный эгоизм? Разве этот порядок не служит эгоизму власти, грубейшим образом нарушая логику общественного хозяйства?

Ответ, который мы можем дать на этот вопрос, не выводится из психологии типичного человека, из которой в теории простого хозяйства мы выводили наши предпосылки. Исторически сложившееся право сформировалось в таком виде, чтобы люди в реальной действительности наиболее успешным путем решали экономические задачи. Если бы задача экономики заключалась только в том, чтобы полученные без участия человека запасы благ направлять тем, кто испытывает в них потребность, то тогда действительно было бы допустимым только такое распределение, которое ориентируется "на разумные потребности", как гласит известная социалистическая формула. Главная задача экономики, однако, состоит в производстве, человек не получает от природы готовые к потреблению запасы благ, напротив, последние еще должны быть заготовлены людьми, предварительно прилагающими соответствующие усилия, и к этой главной задаче приспособлено исторически сформировавшееся хозяйственное право. Это не простое право потребления, но жесткое право производства, которое должно быть упорядочено для живущих в реальной действительности людей, делающих все наилучшее только для самих себя и ближайших родственников. Если при этом на долю отдельных людей выпадают неравные части, возможно, даже очень неравные, то из одного этого не могут выводиться какие-либо обвинения в адрес правового порядка. Вполне может быть, что правовой порядок, обусловливающий явно неравное распределение большого дохода, полученного с его же помощью, оказывается все же предпочтительнее для массы граждан, чем тот порядок, который распределяет значительно меньший доход граждан "разумно".

Неравное распределение дохода в немалой степени является следствием неравенства личных способностей, мастерства и силы воли. Каждый, кто не желает трудиться, остается и с чем, и никто не будет шокирован этим - ведь он может работать и поэтому должен работать, если хочет жить; недопустимо, чтобы он перекладывал работу на других людей. То, что у малоодаренного, менее умелого человека дело выходит хуже, чем у более одаренного и умелого, вообще слишком глубоко лежит в законах экономического и общественного вменения, чтобы это могло вызвать серьезные протесты. Общество не может лишать умелого работника более высокой заработной платы, если оно не желает подвергнуться риску лишиться наиболее ценных видов труда. Если же строгое право обделяет тех, кто не по своей вине утратил свои качества или даже совсем лишился способности к труду, то эта строгость не может в полной мере вызывать сочувствие. Сверхвысокие доходы и богатства, которые намного превосходят средний уровень, также не могут вызвать чувства одобрения, тем более если они соблазняют на безделье и распутство и если они не заработаны сегодняшними собственниками, а перешли к ним по наследству от предшествующих поколений, а те в свою очередь получили их в результате чрезмерной власти и злоупотреблений. В распределении имущества и доходов, имевшем место в преддверии капиталистической эпохи, можно было, конечно, в достаточной мере наблюдать такие отклонения от среднего уровня как вверх, так и вниз, они разрушали чувство справедливости, и тем не менее в то время частный хозяйственный порядок мог в принципе удовлетворять всеобщее правовое чувство. В целом же было достигнуто удовлетворительное состояние, и любые попытки заменить исторически оправдавшиеся правила другими, одобрения которых всеобщим правовым чувством еще требуется достичь, были бы тщетны. Каждый может спокойно потреблять свое, если он будет убежден, что масса других людей также находит свой кусок хлеба. Там, где чувство было задето строгостью права, ему предоставлялась возможность смягчить суровость закона.

Во все времена система частного права дополнялась широкой системой благотворительности, включающей человеколюбие, милосердие, заботу, что поддерживалось силой традиций, подкрепляемой религиозным чувством и предписаниями церкви. Система благотворительности предназначена для восполнения пробелов, которые благодаря способности сочувствовать ощущаются в строгом праве и из-за которых право без такого дополнения представлялось бы как жестокое и грубое. В процессе развития бедность даже упорядочивается правовыми нормами, правда, в размере минимума жизненных средств. Крайние индивидуалисты воодушевленно боролись с системой благотворительности, поскольку она снижала энергию экономических сил и повышала опасность перенаселения. Однако если кто-либо выделяет из своего богатства или благосостояния что-то нуждающимся, это вовсе не значит, что он поступает не по-хозяйски, расточительно. Такие действия, не диктуемые непосредственными задачами его собственного хозяйства, оправданы исходя из логики общественного хозяйства, от которого его личное хозяйство не может быть отделено. Чувство подсказывает ему, что общественный эгоизм нашего правового порядка все же в ряде случаев проявляется с избытком и недостаточно учитывает общественные интересы, если не предоставляется возможность вмешиваться дополнительными средствами. Его действия не подрывают правовой порядок, напротив, он еще более укрепляется, поскольку восполняются существовавшие пробелы.

Право частного наследования действует или прекращает свое существование вместе с частной собственностью. Нельзя отклонять право частного наследования, если общество допускает частную экономику, так как если все оставленное имущество при отсутствии наследников изымалось бы государством, то очень скоро государство стало бы единственным владельцем всех средств производства, что, однако, ни в коем случае не должно произойти, поскольку оно не в состоянии управлять этими средствами производства так же эффективно, как это делают частные лица. Кроме того, забота о хозяйстве возрастает в чрезвычайной степени благодаря стремлению оставить наследство детям. Экономическое равновесие между современностью и будущим было бы ощутимо нарушено, если бы это стремление подавлялось правовым порядком. Изъятие всего оставленного имущества государством очень сильно уменьшило бы вложения в имущество. Нападки на право наследования являются симптомом того, что распределение собственности воспринимается как нездоровое. Там же, где распределение собственности воспринимается как здоровое, право частного наследования действует как нечто само собой разумеющееся.