5. Новый натурализм, производный от сократовской посылки

Гуманистическая концепция мира

Другим великим гуманистическим освобождением является освобождение, которое, начатое в Италии в XIV веке, характеризует всю европейскую культуру следующего века и большую часть XVI века, связывая себя с духовным движением Возрождения и Реформации. Это, на первый взгляд, литературное движение. Но его философский характер проявляется в борьбе, которую оно с самого начала ведет против схоластики и вообще против средневековой философии.

Средневековая философия предстает по преимуществу аристотелевской; но там, где она связана с платонизмом, не отличается от аристотелизма в главном направлении, являющемся следствием и развитием ошибки Сократа (который, хотя и открыл духовную реальность, не осмелился рассматривать ее как единственную и абсолютную реальность — и, стало быть, продолжал пребывать запутавшимся в сетях дуализма всеобщего и особенного, мысли и природы, духа и материи). Помимо всеобщего, существует особенное, и последнее довершает и дополняет первое. Так, человек не может все время пребывать в мысли, потому что с помощью мысли он должен затем проживать свою жизнь в природе и сводить с нею счеты. Этот дуализм является проблемой Платона и Аристотеля — неразрешимой проблемой, которая сразу же породила фатальное искажение духовной или человеческой реальности. А ведь в открытии последней и состоит великая заслуга сократовского учения.

Если природа существует на том же самом уровне, на котором существуют мысль или человек, следствием является то, что человек остается там, рядом с природой, и вторая природа прибавляется к первой. И сама эта природа, как и первая, не человек. Мысль? Да, но не как мысль, которая мыслит и, мысля, отличает себя от природы; а как мысль, которая сама является помысленной — помысленной наравне с природой, от которой она в силу этого уже не отличается. Когда Платон преобразует сократовское понятие в свою «идею» и создает первый метафизический идеализм, когда затем Аристотель измышляет свою логику как аналитику форм, в которых заключена вся сверхчувственность реального, включая сюда и природу, они вместе кладут начало новому натурализму, являющемуся, в конечном счете, метафизикой, с коей на протяжении веков будет сражаться эмпиризм вплоть до Иммануила Канта. Мир природы дематериализуется и возносится над пространством и временем, очерчивается как система вечных идей; из чувственного мира он превращается в мир невещественный, но всегда остается миром, который человек находит перед собой, зрелищем, в которое он не должен вводить самого себя (если хочет оставаться тем, чем он должен быть, дабы иметь возможность наслаждаться зрелищем, — просто зрителем).

Эта вторая и высшая природа, эта абсолютная реальность, являющаяся объектом чистой и абсолютной мысли, начиная с Платона (или, скорее, с Аристотеля) имеет место также и для Бога, а для многих мыслителей она тождественна с ним. Но очевидно, что она не имеет места для зрителя, для человека.