22. Мысль и религиозное чувство

Введение в философию: Новое доказательство существования Бога

Итак, самосознание — это деятельность, благодаря которой человек обретает самого себя и обретает истину; человек становится человеком, в то время как утверждается и развивается все более мощно внутри него реальность Бога, которого нет, если нет его — его, живого, действующего, полностью вовлеченного в свое действие. Последнее по праву было провозглашено, в противовес чисто спекулятивной мысли, истинным методом познания Бога, поскольку есть мысль — и мысль (т.е. мысль, которая, мысля, закостеневает в своем объекте как таковом — и отчуждается от самой себя, и блуждает в абстрактном мире идей, не способная обрести принцип истины и жизни; и другая мысль, являющаяся истиной, которая всегда присутствует в каждом своем объекте и пользуется этим самым объектом как средством для собственной жизни, как опорой для каждого своего нового порыва к собственной идеальной форме, познавая не для того, чтобы познавать, а для того, чтобы реализовать самое себя, чтобы подниматься все выше к собственной цели, и поэтому действуя скорее, чем познавая). Хотя это разделение имеет относительную ценность и существует, чтобы обозначать скорее различие степеней, а не природы (поскольку никакое познание не является рассеиванием в объекте, который утратил бы ценность истины, добываемую благодаря своему возврату к субъекту и в жизни последнего реализуемую сполна; и, лишенный истины, перестал бы быть помысленным, т.е. быть объектом). Так что, в итоге, если верно, что для поиска Бога нужно уже обрести его, то нет человека, сколь бы глухим он ни был к голосу духа, который бы его не искал (потому что нет человека, который бы его не нашел). Религиозность, как и умственные способности, как доброта, как художественная чувствительность, может быть развита в большей или меньшей степени. Чтобы лишить ее себя вовсе, человек должен был бы уподобиться животному, если бы это было все же возможно. Он должен был бы утратить всякий свет разума и перестать мыслить — потому, что мыслят, лишь опираясь на истину, которая, если она познана как таковая, движет и приводит в движение мысль посредством диалектики, раскрывающей и одновременно реализующей Бога, чье присутствие пробуждает внутреннюю жизнь духа. Он гнездится в глубине, как бы неизвестный и почти что неслышимый, или величаво шествует в сияющем свете сознания, наполняет сердце радостью, являющейся здоровьем души и источником всякой ее силы. Атеист не находит его, потому что ищет его вне себя, где Он все же долготерпеливо поддерживает прерывистое дыхание этой его негативной мысли. Злодей оказывает ему ложное почтение своей упрямой волей, которая является рассеянной и лишенной ориентиров, но сильной во зле мыслью, со своей логикой и со своей истиной, которая однажды должна будет показаться ему недостаточной и обманчивой; и время от времени его одолевают внутренние муки, которые переворачивают вверх дном его сформировавшиеся представления и устоявшиеся привычки, потому что Бог всегда находился там в ожидании и вдруг поднялся, чтобы внести сумятицу в привычные мысли громким провозглашением новой истины.

Человек, который чувствует таким образом в себе присутствие божественного, не замыкается пантеистически в надменной гордости за атрибут, столь превосходящий его конечную природу. Но чувствует внутри самого себя высокий принцип, на который в своем конечном бытии он опирается и от которого должен ожидать и просить свободно посредством своей собственной воли всякого блага, имеющего истинную ценность. Там, в этом изначальном и трансцендентальном единстве, он может чувствовать, что не только собирается как в своем первоначале все его бытие, но сосредотачивается и объединяется бытие всех существ, которые, как кажется чувственному наблюдению, толпятся вокруг него в бесконечной окружающей его природе (а она в своем корне есть не что иное, как содержание самого его чувствования — того чувствования, что лежит в основе Я и поэтому верно названо фундаментальным чувством).