Александр Блок - Критика и публицистика - Последние дни императорской власти -Приложение 1.

Письмо в. кн. Александра Михайловича к Николаю II, от 25 декабря
1916-4 февраля 1917 годов.

Дорогой Ники, Тебе угодно было, 22-го декабря, дать мне высказать
мое мнение по известному вопросу, и попутно пришлось затронуть почти
все вопросы, которые волнуют нас; я просил разрешения говорить как на
духу, и Ты дал мне его.
Я считаю, что, после всего мною сказанного, я обязан говорить
дальше:-Ты невольно мог подумать, слушая меня: ему легко говорить, а
каково мне, который должен разбираться в существующем хаосе и
принимать те или другие меры и решения, подсказываемые мне с разных
сторон.-Ты должен понимать, что я, как и все болящие душой за все
происходящее, часто задавал себе вопрос: что бы я сделал на Твоем
месте; и вот я хочу Тебе передать то, что мне подсказывает душа,
которая, я убежден, говорит верно.
Мы переживаем самый опасный момент в истории России: вопрос стоит,
быть ли России великим государством, свободным и способным
самостоятельно развиваться и рости, или подчиниться германскому
безбожному кулаку,-все это чувствуют: кто разумом, кто сердцем, кто
душою, и вот причина, почему все, за исключением трусов и врагов своей
родины, отдают свои жизни и все достояние для достижения этой цели.-И
вот, в это святое время, когда мы все, так сказать, держим испытание
на звание человека, в его высшем понимании, как христианина, какие то
силы внутри России ведут Тебя и, следовательно, Россию к неминуемой
гибели.-Я говорю: Тебя и Россию, вполне сознательно, так как Россия
без царя существовать не может, но нужно помнить, что царь один
править таким государством, как Россия, не может: это надо раз
навсегда себе усвоить и, следовательно, существование министерства с
одной головой и палат совершенно необходимо; я говорю: палат, потому
что существующие механизмы далеко несовершенны и не ответственны, а
они должны быть таковыми и нести перед народом всю тяжесть
ответственности; немыслимо существующее положение, когда вся
ответственность лежит на Тебе и на Тебе одном. Чего хочет народ и
общество? Очень немногого-власть (я не говорю избитые, ничего
незначащие слова: твердую или крепкую власть, потому что слабая власть
это не власть) разумную, идущую на встречу нуждам народным, и
возможность жить свободно и давать жить свободно другим. Разумная
власть должна состоять из лиц первым делом чистых, либеральных и
преданных монархическому принципу, отнюдь не правых или, что еще хуже,
крайне правых, так как для этой категории лиц, понятие о власти
заключается: "править при помощи полиции, не давать свободного
развития общественным силам и давать волю нашему никуда негодному, в
большинстве случаев, духовенству".
Председателем совета министров должно быть лицо, которому Ты вполне
доверяешь; он выбирает себе и ответствен за всех других министров, все
они вместе должны составлять одну голову, один разум и одну волю, и
каждый по своей специальности проводит общую политику, а не свою, как
это мы видим теперь; ни один министр не имеет права высказывать Тебе
свои взгляды на общую политику,-он является докладчиком по своей узкой
специальности; если же Ты хочешь услышать их мнение по общим вопросам,
то таковое они могут высказывать только в совете министров, под Твоим
личным председательством; при министерстве объединенном трудно
ожидать, чтобы Ты услышал противоречия в их мнениях, но оттенки, в
связи с делом порученным каждому из них, конечно, могут быть, и
необходимо, чтобы Ты их слышал. Я принципиально против, так
называемого, ответственного министерства, т. е. ответственного перед
думой; этого допускать не следует, надо помнить, что парламентская
жизнь у нас в самом зародыше,-при самых лучших намерениях тщеславие,
желание власти и почета, будут играть не последнюю роль, и, главное,
при непонимании парламентского строя, личной зависти и проч.
человеческих недостатках министры будут меняться даже чаще чем теперь,
хотя это и трудно. Как председатель, так и все министры должны быть
выбраны из числа лиц, пользующихся доверием страны и деятельность
которых общеизвестна (конечно не исключаются и члены думы). Такое
министерство встретит общее сочувствие всех благомыслящих кругов; оно
должно представить Тебе подробную программу тех мер, которые должны
проводиться в связи с главной задачей момента, т. е. победы над
германцами, и включить те реформы, которые могут проводиться попутно,
без вреда для главной цели, и которых ждет страна. Программа эта,
после одобрения Тобой, должна быть представлена думе и
государственному совету, которые, вне сомнения, ее одобрят и дадут
полную свою поддержку, без которой работа правительства невозможна;
затем, опираясь на одобрение палат и став твердой ногой, и чувствуя за
собой поддержку страны, всякие попытки со стороны левых элементов
должны быть подавляемы, с чем, я не сомневаюсь, справится сама дума;
если же нет, то дума должна быть распущена, и такой роспуск думы будет
страной приветствоваться.
Главное условие, чтобы раз установленная программа ни в коем случае
не менялась, и правительство должно быть уверено, что никакие побочные
влияния на Тебя повлиять не могут, и что Ты всей своей неограниченной
властью будешь свое же правительство поддерживать. Теперь замечается
как раз обратное:-ни один министр не может отвечать за следующий день,
все разрознены; министрами назначаются люди со стороны, которые
никаким доверием не пользуются и, вероятно, сами удивляются, что
попадают в министры, но так как людей честных вообще мало, то у них не
хватает смелости сознаться перед Тобой, что они не способны занимать
посты, на которые назначаются, и что их назначение для общего дела
приносит только вред, их поступки граничат с преступлением. 1 Января
1917 г. - Первую часть письма писал в вагоне по пути в Киев, - до
сегодняшнего дня был так занят, что не было свободной минуты.
Состоявшиеся с тех пор назначения, показывают, что Ты окончательно
решил вести внутреннюю политику, идущую в полный разрез с желаниями
всех Твоих верноподданных; эта политика только на руку левым
элементам, для которых положение "чем хуже, тем лучше", составляет
главную задачу; так как недовольство растет, начинает пошатываться
даже монархический принцип, и отстаивающие идею, что Россия без царя
существовать не может, не имеют почвы под ногами, так как факты
развала и произвола налицо; продолжаться так долго такое положение не
может; опять повторяю: нельзя править страной не прислушиваясь к
голосу народному, не идя навстречу его нуждам, не считая его способным
иметь собственное мнение, не желая признавать, что народ свои нужды
сам понимает. Сколько ни думал, не могу понять с чем Ты и Твои
советники борются, чего добиваются. Я имел два продолжительных
разговора с Протопоповым: он все время говорил о крепкой власти, о
недопустимости уступок общественному мнению, о том, что земский и
городской союзы, а также военнопромышленные комитеты суть организации
революционные; если бы его слова отвечали истине, то спасения нет, но,
к счастью, это не так, и конечно, нельзя отрицать, что в этих
организациях существуют левые, но ведь масса не революционна,-и вот
мерами запрещений, разных стеснений и подозрений искусственно толкают
нетвердых в своих убеждениях людей в лагерь левых.
Можно подумать, что какая то невидимая рука направляет всю политику
так, чтобы победа стала немыслима. Тот же Протопопов мне говорил, что
можно опереться на промышленные круги, на капитал; какая ошибка! Во
первых он забывает, что капитал находится в руках иностранцев и
евреев, для которых крушение монархии желательно, - тогда не будет
препятствии для их хищнических аппетитов, а затем наше купечество ведь
не то, что было прежде; достаточно вспомнить 1905 год.
Когда подумаешь, что Ты несколькими словами и росчерком пера мог бы
все успокоить, дать стране то, чего она жаждет, т. е. правительство
доверия и широкую свободу общественным силам, при строгом контроле,
конечно, что Дума как один человек пошла бы за таким правительством,
что произошел бы громадный подъем всех сил народных, а, следовательно,
и несомненная победа, то становится невыносимо больно, что нет людей,
которым бы Ты доверял, но людям, понимающим положение, а не таким,
которые только подлаживаются под что то непонятное.-25 января: Как
видишь прошел месяц, а письмо мое я еще не послал, все надеялся, что
Ты пойдешь по пути, который Тебе указывают люди верные Тебе и любящие
Россию не за страх, а за совесть. Но события показывают, что Твои
советники продолжают вести Россию и Тебя к верной гибели; при таких
условиях молчать является преступным перед Богом, Тобой и Россией.
Недовольство ростет с большой быстротой и чем дальше, тем шире
становится пропасть между Тобой и Твоим народом.-Когда я говорю:
народом, я понимаю в смысле тех, которые понимают нужды народные, а не
тех, которые представляют из себя стадо, которое пойдет за человеком с
умеющим увлечь толпу. Между тем народ Тебя любит и глубоко верит в
достижимость полной победы и внутреннего устроения без всяких
потрясений, но при условии существования правительства, состоящего из
лиц чистых и пользующихся доверием страны; без этого нет надежды на
спасение Престола и, следовательно, Родины.
Посмотри, что делается в союзных нам странах: править
государствами призваны самые способные люди, без различия их
убеждений; ведь все сознают, что в минуту, когда решается судьба мира,
когда от победоносного окончания войны той или другой стороны, зависит
самое свободное существование целых государств, что в такую минуту нет
места ни личным симпатиям, ни интересам тех или других партий, есть
одно,-призыв всех наиболее способных людей к делу спасения родины,
именно: к спасению родины; вопрос ведь в самом бытии России, как
великой могущественной державы. Ведь никогда в истории Российского
государства не было более благоприятных политических условий: с нами
наш бывший исконный враг Англия, недавний - Япония и все другие
государства, которые видят и чувствуют всю силу нашу и в то же время
присутствуют при совершенно необъяснимом явлении, нашем полном
внутреннем нестроении, которое с каждым днем ухудшается, и видят, что
не лучшие, а худшие силы правят Россией в такой момент, когда ошибки
сделанные сегодня, отразятся на всей истории нашей, и они невольно
начинают в нас сомневаться: они видят, что Россия собственных своих
интересов и задач не сознает, т. е. скорее не Россия, а те, которые ею
правят.
Такое положение продолжаться не может. Ты, вероятно, читал
обращение к Тебе новгородского дворянства; ведь так можно говорить
только тогда, когда глубоко сознаешь ту пропасть, на краю которой мы
стоим, и уверяю Тебя, что все Тебе истинно верные люди именно так и
думают. Приходишь в полное отчаяние, что Ты не хочешь внять голосам
тех, которые знают, в каком положении находится Россия, и советуют
принять меры, которые должны вывести нас из хаоса, в котором мы все
сегодня находимся.
Ты, вероятно, думаешь, что те меры, которые принимает
правительство, выведут Россию на светлый путь, на путь победы и
полного возрождения, и считаешь, что мы все, которые держимся
обратного мнения, заблуждаемся, но ведь для проверки оглянись назад и
сравни положение России в начале войны и сегодня,-неужели это
сравнение не может убедить Тебя, на чьей стороне правда? В заключение
скажу, что как это ни странно, но правительство есть сегодня тот
орган, который подготовляет революцию; народ ее не хочет, но
правительство употребляет все возможные меры, чтобы сделать как можно
больше недовольных, и вполне в этом успевает. Мы присутствуем при
небывалом зрелище революции сверху, а не снизу.
Твой верный (подпись).