"История древней и новой литературы"- Дельвиг Антон

СОЧИНЕНИЕ ФРИДРИХА ШЛЕГЕЛЯ.
Перевод с немецкого. Часть вторая. СПб., в тип. Александра Смирдина,
1830. (370 стр. в 8-ю д. л.)

Первая часть сего любопытного сочинения напечатана была в прошлом году.
Решительно можно сказать, что до появления сего перевода мы не имели книги,
в которой бы полнее и ученее излагалась история древней и новой литературы.
Изучение же оной открывает таланту все пути ко храму Памяти. Мы не имеем
недостатка в молодых поэтах; но они, к несчастию, терпят нужду в познаниях и
теряют труды свои в нанизывании звучных слов, заключающих в себе мысли и
чувства, много раз сказанные и пересказанные нашими лучшими писателями. В
сей книге они увидят, что люди, увековечившие свои сочинения, были
представителями своего народа и времени, и что нравственная высота их была
плодом общего человеческого усовершенствования.
Фридрих Шлегель, ученейший филолог нашего времени, одарен был пылкою,
боголюбивою душою. Способный к поэтическим вдохновениям, он жаждал еще
высших вдохновений, восторгов религиозных, и, не нашел их в протестантстве,
лишенном всех обрядов, очаровывающих сердце и воображение, принял
римско-католическую веру, которая почти столько же, как наша православная,
готова во все мноразличные минуты треволненной жизни утешать и прощать нас,
всегда нуждающихся в материнском ее утешении и прощении. Высок и славен тот
художник, который смиряет в душе земную гордость и в своих вдохновениях
признает влияние постороннее, едва ли им заслуженное, небесное. Такие
чувства создали Рафаэля, такие чувства должны со временем произвесть и
певца, который, как Рафаэль, познакомит нашу душу с радостями простыми, но
упоительными, с наслаждениями, по которым можно предугадывать блаженство
духов бесплотных и чистых. Вот чего желает Шлегель; вот что не нравится в
книге его протестантам и некоторым католикам, подозревающим в нем агента
иезуитского, - но что не может быть ни вредно, ни опасно для русских.
Признаемся, что хваленая веротерпимость наша что-то очень походит на весьма
непростительное равнодушие ко всему религиозному и что теплая вера отцов
наших никому бы не повредила, но еще бы украсила и возвысила души наших
художников. Тот ошибается, кто думает, что религия мешает полному развитию
человеческих познаний. Никакая наука не вредна для ней, напротив, она в
философических науках спасает нас от заблуждений. Она, позволяя уму свободно
измерять силы свои, охраняет его от излишней самонадеянности, от смешного
верования в свои выводы. Каждая новая система философическая есть новая
ступень для ума, которому положено от бога непрестанно усовершенствоваться,
распространяя и исследуя свои познания: но благодетельная вера удерживает
нас от превращения какой-либо системы в секту, ибо последование положениям
сей последней значит остановить ум на одной точке и из едва собранных
результатов его сотворить свою религию. Сколько необыкновенных умов можно
указать в истории философии, которые возвеличили сию науку, сохраняя меж тем
в душе вечные, божественные истины. Поэзии ли после того чуждаться их?
Поэзии ли, этому совершенному органу, кажется, созданному ангелами для
прославления бога и творения рук его? У нас ли не желать поэтической
наклонности ко святому в то время, когда мы в состоянии сотнями считать
метроманов, а вряд ли найдем пятерых чистых энтузиастов в толпе стихотворцев
русских? Словом, мы видим только хорошее в образе воззрения Фридриха Шлегеля
и надеемся, что его книга принесет существенную пользу молодым литераторам
нашим.
Что сказать о переводе? {1} К сожалению, нечего, кроме благодарности за
труд. Переводчик держался слишком буквально подлинника и оттого часто бывает
темен. Некоторые места без немецкого текста нельзя понять. Жаль, если
трудный и запутанный слог отобьет от чтения сей книги нетерпеливых
читателей!