М. Л. Яковлев и А. А. Дельвиг - В. Д. Вольховскому - письма А.А.Дельвига

4 января 1826 г. Петербург

Яковлев:
СПб. 4 генваря 1826.
Лишь только ты уехал из Петербурга {1}, молва прошла, что ты полковник!
- Мы молве тотчас поверили, потому что не находили тут ничего несбыточного;
а еще более убедились в том, когда свитские офицеры подтвердили общие слухи,
- но через месяц решительно сказали, что ты все пане Капитане, и мы,
подосадуя на молву, пожелали тебе от души всех возможных благ в будущем!
Письмо твое к Дельвигу {2} нас очень порадовало. Хоть передавать вести
с берегов реки Чараканы на берега Невы и не так-то легко и удобно, но тем
приятнее должна быть всякая от тебя весть, когда ты найдешь удобный случай
сказать нам что-нибудь о себе.
Наши, кроме Дельвига, во все время были здоровы, да и сам Антон
начинает оправляться, ты помнишь, я думаю, его всегдашнюю болезнь -
лихорадку: она-то недавно потревожила его тучность.
Саврасов сдал было роту; но полковник его сделан на днях бригадным, и
рыжему опять приходится хлопотать с ротой.
Малиновского давно не видал, - он здоров, не совсем весел, по причине,
которая должна быть тебе слишком известна. Долго ли он у нас пробудет, и
того не знаю.
Корф занят, занят, занят, - я с ним редко вижусь.
Корнилов щеголяет с Анною в петлице, и она придает еще более важности
его массивной фигуре.
Тырков укатил в свои поместья, но скоро возвратится.
Об Есакове нет ни слуху, ни духу, и о Мясоедове также; от Матюшкина
есть вести. Он здоров. Вот все, что я знаю.
Комовский, лисичка по-прежнему - служит хорошо, кроме должности по
Смольному монастырю, он участвует в занятиях по Министерству просвещения.
Мартынов - столоначальник, кавалер Анны 3-й степени. Чего ж ему больше?
Илличевский как путешественник, наблюдатель, марширует по Петербургу с
золотыми очками, без которых ничего не значили бы его проницательные очи.
Представлен к Владимирскому кресту, а ему очень хочется быть кавалером
разных орденов. Честолюбия у Алексея Дамьяновича довольно, мы это с тобой
давно знаем.
Стевен улетел на родину.
Костенского никто не видит. Или он ходит под шляпкой-невидимкой, или...
или... не прид<ум>аю, что сказать.
Юдин, Гревениц; Гревениц, Юдин und weiter nichts {И больше ничего
(нем.). - Ред.}. Посмотрим, что Яковлев теперь скажет об Яковлеве:
1. Он тебя с прошедшими праздниками и Новым годом поздравляет и всех
благ желает.
2. Что он любит тебя по-прежнему.
3. Что ему не удается много паясить, потому что занят делом, и,
наконец,
4. Что он перестал на время влюбляться.

P. S. Недавно виделся с твоим братом. Столкнулись голодные в
ресторации. Молодец!
Льва Сергеевича давно не видал. Он не унывает, горюет, хоть и есть о
чем.
Комиссию Дмитрия исполним, как только Стевен возвратится из Финляндии.

Дельвиг:
Милый друг, письмо твое едва было получено, сейчас доставлено Яковлеву
для круговой передачи, но Яковлев не показывал его никому. И до того ли ему?
Он пьет с шампанским жженку и каждый день влюбляется в новую красоту. Насилу
я его, отъездом Льва Пушкина, убедил написать к тебе вышеследующее письмо,
оригинальное, совершенное в своем роде. - Жена моя тебе очень кланяется,
желает здоровья и побед, я тоже. Насилу пишу, я уже около двух месяцев
болен. Пиши и люби

Д<ельвига> {*}
{* Подпись оторвана. (Примеч. сост.)}