Повесть о Савве Грудцыне

Хощу убо вам, братие, поведати повесть сию предивную, страха и ужаса исполнену и неизреченнаго удивления достойну, како человеколюбивый Бог долготерпелив, ожидая обращения нашего, и неизреченными своими судбами приводит ко спасению.

Бысть убо во дни наша в лето 7114, егда за умножение грехов наших попусти Бог на Московское государство богомерскаго отступника и еретика Гришку Растригу Отрепьева, иже похити престол Российскаго государства разбойнически, а не царски. Тогда по всему Российскому государству умножися злочестивая литва и многия пакости и разорения народом российским на Москве и по градом творяху. И от того литовского разорения многия домы своя остовляху и из града во град бегаху.

В то же время во граде Велицем Устюге бысть некто житель града того именем Фома прозванием же нарицаемый Грудцын Усов, их же род и доднесь во граде том влечется. Той убо Фома Грудцын, видя в России великое нестроение и нестерпимыя пакости от нечестивых ляхов и, не восхоте жити, оставляет великий град Устюг и дом свой и преселяется з женою своею в понизовой царственный град Казань, зане не бысть в понизовых градех злочестивыя литвы. И живяше той Фома с женою своею во граде Казани даже до лет благочестиваго и великаго грсударя царя и великаго князя Михаила Феодоровича всея России самодержца.

Имея же у себе той купец единороднаго сына своего именем Савву двоенадесятолетна возрастом. Обычай же имеяше той Фома куплю деяти, отъезжая вниз Волгою рекою овогда к Соли Камской, овогда во град Астрахань, а иногда за Хвалынское море в Шахову область3 отъезжая, куплю творяше. Тому же и сына своего Савву поучаше и неленостно таковому делу прилежати повелеваше, дабы по смерти его наследник был имению его.

По некоем же времени восхоте той Фома отплыти на куплю в Шахову область и обычные струги с товары к плаванию устроиша. Тако ж и сыну своему, устроив суды со обычными товары, к Соли Камской повелевает плыти и тамо купеческому делу со всяким опасением прилежати повелеваше. И абие обычное целование подаде жене и сыну своему, пути касается. Малые же дни помедлив, и сын его Савва на устроенных судах по повелению отца своего к Соли Камской плавание творите начинает.

Достигшу же ему Усолскаго града Орла4, абие пристает ко берегу и по повелению отца своего у некоего нарочитаго человека в гостиннице обитати пристал. Гостинник же той и жена его, помня любовь и милость отца его, немалое прилежание и всякое благодеяние творяху ему и, яко о сыне своем, всякое попечение имеяше о нем. Он же пребысть в гостиннице оной немалое время.

В том же граде Орле некто бысть мещанин града того именем и прослытием Бажен Вторый, уже престаревся в летех и знаем бяше во многих градех благонравнаго ради жития его, понеже и богат бе зело и по премногу знаем и дружен бе саввину отцу Фоме Грудцыну. Уведав же Бажен Второй, яко ис Казани Фомы Грудцына сын его во граде их обретается, и помыслил в себе, яко «отец его со мною многую любовь и дружбу имеяше, аз же ныне презрех сына его, но убо возму его в дом мой, да обитает у мене и питается со мною от трапезы моея».

И сия помыслив, усмотря некогда того Савву путем идуща и, призвав его, начат глаголати: «Друже мой Савво, или не веси, яко отец твой со мною многую любовь и дружбу имать? Ты же почто презрел еси мене и не пристал еси в дому моем обитати? Ныне убо не прослушай мене, прииде и обитай в дому моем, да питаемся от общия трапезы моея. Аз убо за любовь отца твоего вселюбезно, яко сына, приемлю тя». Савва же, слышав таковые от мужа глаголы, велми рад бысть, яко от таковаго славнаго мужа прият хощет быти, и ниско поклонение творит пред ним. И немедленно от гостинника онаго отходит в дом мужа того Бажена Второго и живяше у него во всяком благоденствии, радуяся.

Той же Бажен Вторый стар сый, и имея у себя жену, третиим браком новоприведенную, девою пояту сущу. Ненавидя же добра роду человечу супостат диавол, виде мужа того добродетельное житие и хотя возмутити дом его, абие уязвляет жену его на юношу онаго к скверному смешению блуда и непрестанно уловляше юношу онаго лстивыми словесы к падению блудному. Весть бо женское естество уловляти умы младых к любодеянию. И тако той Савва лестию жены тоя, паче же рещи от зависти диаволи, запят бысть, падеся в сеть любодеяния с женою оною и ненасытно творяше блуд и безвременно во оном скверном деле пребывая с нею. И ниже бо воскресения день, ниже праздники помняше, но забывши страх Божий и час смертный, всегда бо в кале блуда яко свиния валяюшеся. И в таковом ненасытном блужении многое время яко скот пребывая.

Некогда же приспевшу празднику Вознесения Господа Бога нашего Иисуса Христа. В навечерии же праздника онаго Бажен Вторый поим с собою юношу онаго Савву и поидоша до святыя церкви к вечернему пению, и по отпущении вечерний паки приидоша в дом свой и по обычной вечери возлегоша кийждо на ложи своем, благодаряща Бога. Внегда же он боголюбивый муж Бажен Вторым заспав крепко, жена же его диаволом подстрекаема, востав тайно с ложа своего и пришед к постели юноши онаго и, возбуди его, понуждаше к скверному смешению блудному. Он же, аще и млад сый, но яко некоею стрелою страха Божия уязвлен бысть, убояся суда Божия, помышляше в себе: «како в таковый господственный праздник таковое скаредное дело сотворити имам». И сия помыслив, начат с клятвою отрицатися от нея, глаголя, яко «не хощу всеконечно погубити душу мою и в таковый превеликий праздник осквернити тело мое». Она же, ненасытно распаляема похотию блуда, неослабно нудяше его, ово ласканием, ово же и прощением некиим угрожая ему, дабы исполнил желание ея. И много труждашеся, увещевая его, но никако не возможе приклонити его к воли своей, божественная бо некая сила помогаше ему. Видев же то лукавая жена, яко не возможе привлещи юношу онаго и воли своей, абие зелною яростию на юношу распалися и, яко лютая змия восстенав, отьиде от ложа его, помышляше, како бы волшебными зелий опоити его и неотложно злое свое намерение совершити хотя. И елико замысли, сия и сотвори.

Внегда же начаша клепати ко утреннему пению, боголюбивый же оный муж Бажен Второй, скоро возстав от ложа своего, возбудив же и юношу онаго Савву и поидоша на славословие Божие ко утренни. И отслушавше со вниманием и страхом Божиим и приидоша в дом свой. Бгда же приспе время божественней литургии, поидоша паки с радостию до святыя церкви на славословие Божие. Проклятая же оная жена тщательно устроиша на юношу волшебное зелие и, яки змия, хотяше яд свой изблевати на него. По отпущении же божественныя литургии Бажен Вторый и Савва изыдоша из церкви, хотяше итти в дом свой. Воевода же града того пригласи онаго мужа Бажена Втораго да обедает с ним, вопроси же и о юноши оном: «чей есть сын и откуду?» Он же поведа ему, яко из Казани Фомы Грудцына сын есть. Воевода же приглашает и юношу онаго в дом свой, зане добре знаяше отца его. Они же бывше в дому воеводском и, по обычаю общия трапезы причастишася, с радостию возвратишася в дом свой.

И пришед в дом, Бажен Вторый повеле принести от вина мало, да испиют в доме своем, чести ради господственнаго онаго праздника: ничто же бо сведый лукаваго умышления жены своея. Она же, яко ехидна злая, скрывает злобу в сердцы своем и подпадает лестию к юноши онаму. Принесенну же бывшу вину, абие наливает чашу и подносит мужу своему. Он же испив, благодаря Бога. И потом наливает, сама испив. И абие наливает отравнаго оного уготованнаго зелия и подносит юноше оному Савве. Он же, ни мало помыслив, ниже убояся лукавства жены оныя, чаяше яко никоего же зла мыслит на него, и без всякого размышления выпивает лютое оное зелие. И се начат яко некий огнь горети в сердцы его. Он же помышляше, глагола в себе, яко «много различных питей в дому отца моего, и никогда же таковаго пития не пивал, яко же ныне». Егда же испив пития оного, начат сердцем тужити и скорбети по жене оной. Она же, яко лютая лвица, яростно поглядаше на него и ни мало приветство являше к нему. Он же сокрушаяся, тужаще по ней сердцем. Она же начат мужу своему на юношу онаго клеветати и нелепая словеса глаголати и повелеваше изгнати его из дому своего. Богобоязливый же оный муж, аще и жалея в сердце своем по юноши, обаче уловлен бысть женскою лестию, повелевает юноше изыти из дому своего, сказуя ему вины некия. Юноша же с великою жалостию и тугою сердца отходит от дому его, тужа и сетуя о лукавой жене оной.

И прииде в дом гостинника онаго, идеже первее обиташе. Он же вопрошает его, каковыя ради вины изыде из дому Баженова. Он же, сказуя, яко «сам не восхоте жиги у него, зане гладно ми бысть».

Сердцем же скорбя и неутешно тужаше по жене оной. И нача от великия туги красота лица его увядати и плоть его истончеватися. Видев же гостинник юношу сетующа и скорбяща зело, и недоумевающеся, что убо ему бысть.

Бысть же во граде том некий волхв, чарованием своим сказуя, кому какова скорбь приключится. Он же узнавая, кому жити или умрети. Гостинник же той и жена его, благоразумни суще, не мало попечение о юноше имеяху, и призва тайно волхва онаго, хотяще уведати от него, какова скорбь приключися юноше оному. Волхв же, егда пришед и посмотрев в волшебныя своя книги, сказа им истинну, яко «никоторыя скорби юноша не имать в себе, токмо тужит по жене Бажена Втораго, яко в блудное смешение падеся с нею, ныне же отстужен бысть от нея и, по ней тужа, сокрушается». Гостинник же и жена его, таковая слышавше от волхва, не яша веры ему, зане Бажен муж благочестив бяше и бояся Бога, и ни во что же дело сие вмениша. Савва же непрестанно тужа и скорбя о проклятой жене оной и день от дне от тоя туги истончи плоть свою, яко бы некоею великою скорбию болел.

Некогда же той Савва изыде един за град на поле от великаго уныния и скорби прогулятися и идяше един по полю и никого же пред собою или за собою видяше и ничто же ино помышляше, токмо сетуя и скорбя о разлучении своем от жены оныя. И, помыслив таковую мысль злую во уме своем, глаголя: «И егда бы кто от человек или сам диавол сотворил ми сие, еже бы паки совокупитися мне с женою оною, аз бы послужил диаволу». И такову мысль помыслив, аки бы ума иступив, и идяще един по полю и, мало пошед, слышит за собою глас, зовущ его на имя. Он же, обращся, зрит за собою юношу, борзо текуща, в нарочитом одеянии, помавающе рукою ему, пождати себе повелеваше. Он же, стоя, ожидая юношу онаго к себе.

Пришед к Савве юноша той, паче же рещи супостат диавол, иже непрестанно рыщет, ища погибели человеческия; пришедшу же ему к Савве и по обычаю поклонишася межу собою. Рече же пришедый отрок к Савве, глаголя: «Брате Савво, что убо яко чуждь бегаеши от мене? Аз бо давно ожидах тя, да како бы пришел еси ко мне и родственную любовь имел со мною. Аз бо вем тя давно, яко ты от рода Грудцыных Усовых из града Казани, а о мне аще хощеши уведати, и аз того же рода от града Великаго Устюга, зде давно обитаю ради конския покупки. И убо по плотскому рождению братия мы с тобою, а ныне убо буди брат и друг и не отлучайся от мене, аз бо вспоможение во всем рад чинити тебе». Савва же, слышав от мнимаго онаго брата, паче же реши от беса, таковые глаголы, велми возрадовася, яко в таковой далной незнаемой стране сродника себе обрете, и любезно целовастася и поидоша оба вкупе по пустыни оной.

Рече же бес к Савве: «Брате Савво! Какую скорбь имаше в себе, яко велми изчезе юношеская красота твоя?» Он же, всяко лукавнуя, сказываше ему некую быти великую скорбь в себе. Бес же осклабився рече ему: «Что убо скрываеши от мене? аз бо вем скорбь твою. Но что ми даси, аз помогу скорби твоей?» Савва же рече: «Аще убо ведаеши истинную скорбь, юже имам в себе, то пойму веру тебе, яко можеши помощи ми». Бес, же рече ему: «Ты убо, скорбя, сокрушаешися сердцем своим по жене Бажена Втораго, зане отлучен еси от любви ея. Но что ми даси, аз учиню тя с нею попрежнему в любви ея». Савва же рече: «Аз убо, елико имам зде товаров и богатство отца моего и с прибытками, все отдаю тебе, токмо сотвори по прежнему любовь имети с женою оною». Бес же ту рассмеявся, рече ему: «Что убо искушаеши мя? Аз бо вем, яко отец твой много богатства имать; ты же не веси ли, яко отец мой седмерицею богатее отца твоего. И что ми будет в товарех твоих? Но даждь ми на ся рукописание мало некое, и аз исполню желание твое». Юноша же рад бысть, помышляя в себе, яко «богатство отца моего цело будет; аз дам ему писание, что ми велит написати». А неведый в какову пагубу хощет впасти, еще же и писати совершенно ниже слагати что умея. Оле, безумия юноши онаго! Како уловлен бысть лестию женскою, и тоя ради в какову погибель снисходит! Егда же изрече бес к юноше словеса сия, он же с радостию обещася дати ему писание. Мнимый же брат, паче же рещи бес, вскоре изъем из опчага чернила и хартию, дает юноши и повелевает ему немедленно написати писание. Той же юноша Савва, еще несовершенно умеяше писати и, елико бес сказываше ему, то же и писаше, не слагая, и таковым писанием отречеся Христа истин наго и предадеся в служение диаволу. Написав же таковое богоотметное писание отдает диаволу, мнимому своему брату. И тако поидоша оба во град Орел.

Вопросив же Савва беса, глаголя: «Повеждь ми, брате мой, где обитаеши, да увем дом твой». Бес же возсмеяся, рече ему: «Аз убо особаго дому не имею, но где прилучится, тамо и ночую. Аще ли хощеши видетися со мною часто, то ищи мя всегда на конной площади. Аз убо, яко же рех ти, зде живу ради конских покупок. Но аз и сам не обленюся посещати тя. Ныне же иди к лавке Бажена Втораго, вем бо, яко с радостию призавет тя паки в дом свой жиги».

Савва же по глаголу брата своего диавола радостно течаше к лавке Бажена Втораго. Егда же Важен видев Савву, усердно приглашает его к себе, глаголя: «Господине Савво, кую злобу сотворих аз тебе, и почто изшел еси из дому моего? Протчее убо, молю тя, прииде обитати в дому моем, аз убо за любовь отца твоего, яко присному своему сыну рад бых тебе всеусердно». Савва же, егда услышав от Бажена таковыя глаголы, неизреченною радостию возрадовася и скоро потече в дом Бажена Втораго. И егда пришед юноша, жена его видев и диаволом подстрекаема, радостно сретает его и всяким ласканием приветствоваше его и лобызаше. Юноша же уловлен бысть лестию женскою, паче же диаволом, паки запинается в сети блуда с проклятою оною женою и ниже праздников, ниже воскресения день помняще, ни страха Божия имеюще, понеже ненасытно безпрестанно с нею в кале блуда, яки свиния, валяяся.

По мнозем же времени, абие входит в слухи в пресловущий град Казань к матери саввиной, яко сын ея живет неисправно и непорядочно и, елико было с ним отеческих товаров, все изнурил в блуде и пьянстве. Мати же его, таковая о сыне своем слыша, зело огорчися и пишет к нему писание, дабы он оттуду возвратился ко граду Казани в дом отца своего. Егда же прииде к нему писание, он же прочтет, посмеявся и ни во что же вменив. Она же паки посылает к нему второе и третие писание, ово молением молит, ово же и клятвами заклинает его, дабы немедленно ехал оттуду во град Казань. Савва же ни мало внят матерню молению и клятве, но ни во что же вменяше, токмо в страсти блуда упраждняшася.

По некоем же времени поемлет бес Савву и поидоша оба за град Орел на поле. Изшедшим же им из града, глаголет бес к Савве: «Брате Савво, веси ли кто семь аз? Ты убо мниши мя совершенно быти от рода Грудцыных, но несть тако. Ныне убо за любовь твою повем ти всю истину, ты же не убойся, ниже устыдися звати мя братом себе, аз убо всесовершенно улюбих тя в братство себе. Но аще хощеши уведати о мне, аз убо сын царев. Пойдем протчее и да покажу ти славу и богатство отца моего». И, сия глаголя, приведе его в пусто место на некий холм и показа ему в некоем разделе град велми славен — стены и покровы и помосты все из злата чиста блистаяся. И рече ему: «Сей есть град творение отца моего! Но идем убо и поклонимся купно отцу моему; а еже дал ми еси писание, ныне взем его, сам вручи отцу моему и великою честию почтен будеши от него». И, сия изглаголав, бес отдает Савве богоотметное оное писание. Оле, безумие отрока! ведый бо яко никоторое царство прилежит в близости к Московскому государству, но все обладаемо бе царем московским. Аще бы тогда вообразил на себе образ честнаго креста, вся бы сия мечты диавольския яко сень погибли!

Егда же поидоша оба к привиденному оному граду и, приближившимся им ко вратам града, сретают их юноши темнообразнии, ризами и поясы златыми украшены, поклоняющеся, честь воздающе сыну цареву, паче же рещи бесу, такожде и Савве поклоняющеся. Вшедшим же им во двор царев, паки сретают их инии юноши, ризами блистающеся, паче первых, такожде поклоняющеся им. Егда же внидоша в палаты царевы, абие друзии юноши сретают их, друг друга честию и одеянием превосходяще, воздающе достойную честь сыну цареву и Савве. Вшед же бес в полату, глаголя: «Брате Савво, пожди мя зде мало. Аз убо шед возвещу о тебе отцу моему и введу тя к нему. Егда же будеши пред ним, ничто же размышляя или бояся, подаждь ему писание свое». И сия рек, поиде во внутренний полаты, оставль Савву единаго; и помедлив там мало, приходит к Савве и, поем, вводит его пред лице князя тмы.

Той же, седя на престоле высоце, камением драгим и златом преукрашенном; сам же той славою великою и одеянием блистаяся. Окрест же престола его зрит Савва множество юношей крылатых стоящих; лица же их овых сини, овых багряны, иных же яко смола черны. Пришел же Савва пред царя оного, пад на землю, поклонися ему. Вопроси же его царь, глаголя: «Откуду пришел еси семо, и что есть дело твое?» Безумный же он юноша подносит ему богоотметное свое писание, глаголя, яко «приидох, великий царю, послужити тебе». Древний же змий сатана прием писание и, прочет его, обозревся к темнообразным своим воином, рече: «Аще ли и прииму отрока сего, но не вем, крепок ли будет мне, или ни». И призвав сына своего, саввина мнимаго брата, глаголя ему: «Иди протчее и обедуй с братом своим». И тако оба поклонишася царю и изыдоша в переднюю полату и начата обедати, и неизреченный благовонныя яди приношаху им, такожде и питие, яко дивитися Савве, и глаголя, яко «никогда же в дому отца моего таковых ядей вкушах или пития испих».

По ядении же поемлет бес Савву и поидоша с двора царева, и изшедшим же им из града, вопрошает Савва брата своего беса, глаголя: «Что убо, брате, яко видех у отца твоего окрест престола его много юношей крылатых стоящих?» Бес же, улыбаяся, рече ему: «Или не веси, яко мнози языцы служат отцу моему: индеи, персы и инии мнози? Ты же не дивися сему и не сумневайся братом звати мя себе: аз бо да буду тебе меньший брат; токмо, елико реку ти, во всем буди послушен мне; аз же всякаго добродейства рад чинити тебе». Савва же во всем обещаяся послушен быти ему; и тако уверившися, приидоша паки во град Орел, и оставль бес Савву, отходит. Савва же паки прииде в дом Баженов и пребываше в прежнем своем скаредном деле.

В то же время прииде во град Казань из Персиды со многими прибытками отец саввин Фома Грудцын и, яко же лепо, обычное целование подав жене своей, и вопрошает ея о сыне своем: жив ли есть. Она же поведает ему, глаголя, яко «от многих слышу о нем: по отшествии твоем в Перейду отъиде он к Соли Камской и отгуду во град Орел, тамо и до ныне живет житие неудобное: все богатство наше, яко же глаголют, изнурил в пиянстве и блуде. Аз же много писах к нему о сем, дабы оттуду возвратился в дом наш; он же ни единыя отповеди подаде мне, но и доныне тамо пребывает; жив ли или нет, о сем не вем». Фома же, таковыя глаголы слышав от жены своея, зело смутися умом; и скоро сед, написав епистолию к Савве со многим молением, дабы безо всякаго замедления оттуду ехал в град Казань: «да вижу, рече, чадо, красоту лица твоего, понеже давно не видах тя». Савва же таковое писание приим и прочет, и ни во что же вменив, ниже помысли ехати ко отцу своему, но такмо упраждняяся в ненасытном блужении. Видев же Фома, яко ничто же успевает писание его, абие повелевает готовити подобные струги с товаром и пути касается к Соли Камской: «Сам, рече, сыскав, пойму сына своего в дом свой».

Бес же егда уведав, яко отец саввин путешествие творит к Соли Камской, хотя пояти Савву в Казань, и абие глаголет Савве: «Братие Савво, доколе зде во едином малом граде жити будем? Но идем убо во иные грады и погуляем и паки семо возвратимся». Савва же ни мало отречеся, но глаголя ему: «Добре, брате, глаголеши, идем; но пожди мало: аз убо возму от богатства моего неколико пенязей на путь». Бес же возбраняет ему о сем, глаголя: «Или не видел еси славы отца моего и не веси ли, яко везде села его есть. Да идеже приидем, тамо и денег у нас будет, елико потребно». И тако поидоша от града Орла, никим же ведомы, ниже той сам Бажен Вторый, ни жена его уведавше о отшествии саввином.

Бес же и Савва об едину нощ от Соли Камской объявишася на реке Волге во граде, нарицаемом Кузмодемьянском, разстояние имеюще от Соли Камской более двутысящ поприщ. И глаголет бес Савве: «Аще кто тя знаемый узрит зде и вопросит, откуду пришел еси, ты же глаголи: «От Соли Камской в третию неделю приидохом до зде». Савва же, елико заповеда ему бес, тако и сказываше.

И пребывше же в Кузмодемьянском несколько дней, и абие бес паки поемлет Савву и об едину нощ из Кузмодемьянска приидоша на реку Оку, в село, нарицаемое Павлов Перевоз. И бывшим им тамо в день четвертка, в той же день в селе оном торг бывает. Ходящим же им по торгу, узрев Савва некоего престарела нища мужа стояща, рубищами гнусными одеянна и зряща на Савву прилежно и велми плачуща. Савва же отлучися мало от беса и притече ко старцу оному, хотя уведати вины плаче его. И пришел ко старцу и рече: «Кая ти, отче, печаль есть, яко тако неутешно плачеши?» Нищий же он святый старец глаголет ему: «Плачу, чадо, о погибели души твоея: не веси бо, яко погубил еси душу твою и волею предался еси диаволу. Веси ли, чадо, с кем ныне ходиши и его же братом себе нарицаеши? Но сей не человек, но диавол ходяй с тобою и доводит тя до пропасти адския». Егда же изрече старец ко юноши глаголы сия, обозревся Савва на мнимаго брата своего, паче же рещи на беса. Он же издалеча стоя и грозя на Савву, зубы своими скрежеташе на него. Юноша же, вскоре оставль святаго старца, прииде паки к бесу. Диавол же велми начат поносити его, глаголати: «Чесо ради с таковым злым душегубцем сообщился еси? Не знаеши ли сего лукаваго старца, яко многих погубляет. На тебе же видит одеяние нарочито и, глаголы лестныя происпустив к тебе, хотя отлучити тя от людей и удавом удавити тя и обрати с тебе лдеяние твое. Ныне убо аще оставляю тя единаго, то вскоре погибнеши без мене». И сия изрече, со гневом поемлет Савву оттуду и приходит с ним во град, нарицаемый Шую, и тамо пребываху неколико время.

Фома же Грудцын Усов, пришел во град Орел, вопрошает о сыне своем, и никто не можаше поведати ему о нем. Вси бо видяху, яко пред его приездом сын его во граде хождаше всеми видим, а идеже внезапу скрыся, никто же весть. Овии глаголаху, яко«убояся пришествия твоего, зане зде изнурил все богатство твое, и сего ради скрыся». Паче же всех Бажен Вторый и жена его дивящеся, глаголаху, яко «об нощь спаше с нами, заутра же пошед некуды; мы же ожидахом его обедати, он же от того часа никако где явися во граде нашем: а идеже скрыся, ни аз, ни жена моя о сем не ведомы». Фома же многими слезами обливался, живя, ожидая сына своего, и, не мало пождав тщею надеждою, возвратися в дом свой. И возвещает нерадостный случай жене своей и оба вкупе сетуя и скорбяще о лишении единороднаго сына своего. И в таковом сетовании Фома Грудцын, поживе неколико время, ко Господу отъиде; жена же его оставшися вдовою сущи.

Бес же и Савва живяше во граде Шуе. Во время же то благочестивый великий государь, царь и великий князь Михаил Феодоровйч всея России изволил послать воинство свое противу короля полскаго под град Смоленск, и по его царскому указу по всей Pocсии набираху новобранных тамошних солдат. Во град же Шую ради солдатцкаго набору прислан с Москвы столник Тимофей Воронцов1 и новобранных солдат по вся дни воинскому артикулу учаше. Савва же и бес, приходяще, смотряху учения их. Рече же бес к Савве: «Брате Савво! хощеши ли послужити царю, да напишемся и мы в солдаты?» Савва же рече: «Добре, брате, глаголеши; послужим убо». И тако написавшеся в солдаты и наченши купно ходити на учение. Бес же в воинском учении такову премудрость Савве дарова, яко и старых воинов и началников во учении превосходит. Сам же бес яко бе слугою Савве, хождаше за ним и оружие его ношаше.

Егда же из Шуи новобранных солдат приведоша к Москве и отдаша их в научение некоему немецкому полковнику; той же полковник, егда прииде видети новобранных солдат на учении, и абие видит юношу млада сущи, во учении же воинском зело благочинно и урядно поступающа и ни малого порока во всем артикуле имеюща и многих старых воинов и началников во учении превосходяща, и велми удивися остроумию его и, призвав его к себе, вопрошает рода его. Он же сказует ему всю истинну. Полковник же, велми возлюби Савву и назвав его сыном себе, даде же ему с главы своея шляпу с драгоценным камением устроену сущу. И вручает ему три роты новобранных солдат, да вместо его устрояет и учит той Савва. Бес же тайно припаде к Савве и рече ему: «Брате Савво! Егда ти недостаток будет денег, чим ратных людей жаловать, повеждь ми, аз ти принесу, елико потребно будет, дабы в команде твоей роптания и жалобы на тебя не было. И тако у того Саввы вси солдаты во всякой тишине и покое пребываху; в протчих же ротах молва и мятеж непрестанно, яко от глада и наготы, непожалованны, помираху; у Саввы же во всякой тишине и благоустроении солдаты пребываху, и вси дивляхуся остроумию его.

По некоему же случаю явственно учинися о нем и самому царю. В то же время на Москве не малу область имея шурин царев, боярин Семен Лукьянович Стрешнев. Уведав про онаго Савву, повелевает его привести пред себя.И, егда же прииде, рече ему: «Хощеши ли, юноше, да прииму тя в дом мой и чести немалыя сподоблю тя». Он же поклонися и рече ему: «Есть бо, господине мой, брат у мене: вопрошу его. Аще ли повелит ми, то с радостию послужу ти». Боярин же ни мало возбранив ему о сем и отпустив его, да вопросит брата своего. Савва же пришед, поведа сие мнимому брату своему бесу. Бес же с яростию рече ему: «Почто убо хощеши презрети царскую милость и служити холопу его? Ты убо и сам ныне в том же порядке устроен, уже бо и самому царю знатен учинился еси. Ни убо, не буди тако; но да послужим царю. Егда убо царь увесть верную службу твою, тогда и чином возвышен будеши от него». По повелению же цареву вси новобранные солдаты розданы по стрелецким полкам в дополнку. Той же Савва поставлен бе на Устретенке в Земляном городе в Зимине приказе1 в дому стрелецкаго сотника именем Якова Шилова. Сотник же той и жена его2, благочестиви и благонравни суще, видяще саввино остроумие, зело почитаху его.

Полки же на Москве во всякой готовности к шествию бяху. Во един же от дний прииде бес к Савве и рече ему: «Брате Савво! Пойдем прежде полков в Смоленск и видим, что творят поляки и како град укрепляют и бранные сосуды устрояют». И об едину нощь с Москвы в Смоленску ставше и пребывше в нем три дни и три нощи и никим же видимы. Они же все видевше и созирающе, како поляки град укрепляют и на приступных местах всякия гранаты поставляют. В четвертый же день бес объяви себя и Савву в Смоленску поляком. Поляки же, егда узревше их, велми возмятошася и начаша гнати по них, хотяще уловити их. Бес же и Савва скоро избегше из града и прибегоша к реке Днепру, и абие разступися им вода. Они же преидоша реку оную, яко по суху. Поляки же много стреляюще по них, и никако же вредиша их, удивляхуся, глаголающе, яко «бесове суть во образе человеческом, приидоша и бывше во граде нашем». Савва же и бес паки приидоша к Москве и ставше у того же сотника Якова Шилова.

Егда же по указу государеву поидоша полки с Москвы под Смоленск, тогда и той Савва с братом своим в полках поидоша; надо всеми же полками тогда боярин бысть Федор Иванович Шеин. На пути же бес рече к Савве: «Брате Савво! егда убо будем под Смоленским, тогда от поляков из града выедет един исполин на поединок и станет звати противника себе; ты же не убойся ничего, изыде противу его, аз убо ведаю и глаголю ти, яко ты поразиши его. На другий же день паки от поляков выедет другий исполин на поединок, ты же изыди паки и противу того; вем бо, яко и того поразиши. В третий же день выедет из Смоленска третий поединщик, ты же ничего не бойся и противу того изыди и того поразиши. Но и сам уязвлен будеши от него, аз же язву твою вскоре уврачую». И тако увещав его, приидоша под град Смоленск и ставше в подобном месте.

По глаголу бесовскому выслан бысть из града некий воин страшен зело, на коне ездя и искаше из московских полков противника себе, но никто же смеяше изыти противу его. Савва же объявляя себя в полках, глаголя: «Аще бы мне был воинский добрый конь и аз бы изшел на брань противу сего неприятеля царскаго». Друзи же его, слышавше сия, скоро возвестиша боярину о нем. Боярин же повеле Савву привести пред себя и повеле ему коня доброго дати и оружие, мнев, яко вскоре погибнути имать юноша от таковаго страшнаго исполина.

Савва же, по глаголу брата своего беса, ничто же размышляя или бояся, выезжает противу полскаго онаго богатыря и абие поразив его вскоре я приводит его с конем в полки московские, и от всех похваляем бе Савва. Бес же ездя по нем, служа ему и оружие его нося за ним. Во вторый же день паки из Смоленска выезжает славный некий воин, ища из войска московскаго противника себе. И паки выезжает противу его той же Савва и того вскоре поражает. И вси удивляхуса храбрости его. Боярин же разгневася на Савву, но скрываше злобу в сердцы своем. В третий же день еще выезжает из града Смоленска некий славный воин паче первых, такожде ища и позывая противника себе. Савва же, аще и убояся ехати противу таковаго страшнаго воина, обаче по словеси бесов скому немедленно выезжает и противу того. И абие поляк той яростно напустив на Савву и уязви его копием в левое стегно. Савва же исправися, нападает на поляка онаго и убивает его и с конем в таборы своя привлече и не мал зазор смолянам наведе, все же российское воинство во удивление приводе. Потом же начаша из града вылоски выходити и, войско с войском сошедшеся, свальным боем битися. А идеже Савва с братом своим с котораго крыла воеваху, тамо поляки от них невозвратно бежаху, тыл показующе; безчисленно бо много поляков побивающе, сами же ни от кого вредими бяху.

Слышав же боярин о храбрости юноши онаго и уже не могий скрыта тайнаго гнева в сердце своем, абие призывает Савву к шатру и глаголет ему: «Повеждь ми, юноше, какова еси рода и чий еси сын?» Он же поведа ему, яко из Казани Фомы Грудцына Усова сын.

Боярин же начат всякими нелепыми словесы поносити его и глаголя: «Кая ти нужда в таковый смертный случай призва? Аз убо знаю отца и сродников твоих, яко безчисленно богатство имут; ты же от какова гонения или скудости, оставя родителей своих, семо пришел еси. Обаче глаголю ти: нимало зде медли, но иди в дом родителей твоих и тамо во благоденствии с родители своими пребывай. Аще ли преслушаеши мене и услышу о тебе, яко зде имаши пребывати, то без всякаго милосердия зде имаши погибнути; главу бо твою вскоре повелю отьяти от тебе». Сия же боярин к юноши изрече и яростен отьиде от него. Юноша же со многою печалию отходит от шатра.

Отшедшим же им, рече бес к Савве: «Что убо тако печалуешися о сем? Аще неугодна служба наша явися зде, то идем протчее паки к Москве и тамо да пребываем». И тако вскоре отьидоша от Смоленска к Москве и присташа обитати в доме того сотника Иакова Шилова. Бес же днем пребываше с Саввою, к ночи же отхождаше от него во своя адская жилища, идеже искони обычай окаянным пребывати.

Не малу же времени минувшу, абие разболевся Савва, и бе болезнь его тяжка зело, яко быти ему близ смерти. Жена же сотника онаго, благоразумна сущи и боящися Бога, всяко попечение и прилежание о Савве имущи, и глаголаше ему многажды, дабы повелел призвати иерея и исповедати грехи своя и причаститися святых тайн. «Да некако, рече, в таковой тяжкой скорби внезапну без покаяния умрет». Савва же о сем отрицаяся, яко «аще и тяжко болю, но несть сия болезнь моя к смерти». И день от дне болезнь его тяжчае бяше. Жена же оная неотступно притужаше Савву, да покается убо. «Оттого, рече, не имаши умрети».

И едва принужден бо Савва боголюбивою оною женою, повелевает призвати к себе иерея. Жена же оная вскоре посылает ко храму святаго Николая, нарицаемаго в Грачах, и повелевает призвати иерея тоя церкви. Иерей же, ни мало замедлив, притече к болящему; бе бо иерей той леты совешен сый, муж искусен и богобоязлив зело. Пришед же к болящему, начат молитвы покаянныя глаголати, яко же бе обычно.

Егда же всем людем из храма изшедшим, иерей же начат больнаго исповедывати, и се внезапу зрит болный во храм той вшедшу толпу велию бесов. Мнимый же его брат, паче же рещи бес, прииде с ними же, уже не в человеческом образе, но в существенном своем зверовидном. И, став созади бесовския оныя толпы, велми на Савву яряся и зубы скрежеташе, показуя ему богоотметное оное писание, еже даде ему Савва у Соли Камския. И глаголя бес к болящему: «Зриши ли, клятвопреступниче, что есть сие? не ты ли писал еси? Или мниши, яко покаянием сим избудеши от нас? Ни убо, не мни того; аз убо всею силою моею подвигнуся на тя!» Сия же и иная многая неподобная бесом глаголющим. Болный же зря очевидно их, и ово ужасался, ово же надеяся на силу Божию и до конца все подробну исповеда иерею оному. Иерей же, аще и муж свят бе, обаче убояся страха онаго, зане людей никого же во храме, кроме болнаго, виде, голку же велику слыша от бесовския оныя силы. И с великою нуждою исповеда болнаго и отъиде в дом свой, никому же сия поведав.

По исповеди же оной нападе на Савву дух нечистый и начат немилостивно мучити его, ово о стену бия, ово о помост с одра его пометая, ово же храплением и пеною давляше и всякими различными томлении мучаша его. Боголюбивый же той муж, вышеименованный сотник, с благонравною женою своею видяще на юноши таковое от диавола внезапное нападение и несносное мучение, велми жалеюще и стенаху сердцы своими по юноше, но никако же помощи ему дати. Бес же день от дне на больнаго люте нападая, мучаше его, и всем предстоящим ту отмучения его не мал ужас творяше.

Господин же дому того, яко видев на юноши таковую необычную вещь, паче же и ведый, яко юноша той ведом бе и самому царю храбрости ради своея, и помышляше с женою своею како бы возвестити о сем царю: бе же и сродница некая у них в доме царстем. И, сия помысливши, посылает немедленно жену свою ко оной сроднице своей, повелевая ей, да вся подробну известит ей, и дабы немедленно о сем возвестила цареви: да не како, рече, юноша оный в таковом злом случае умрет, а они истязани будут от царя за неизвещение.

Жена же его, ни мало помедлив, скоро тече к сроднице своей и вся повеленная ей от мужа по ряду сказа. Сродница же оная, слыша таковыя глаголы, умилися душею, ово поболев по юноше, паче же скорбяще по сродницех своих, да не како и вправду от таковаго случая беду приимут. И ни мало помедлив, скоро тече от дому своего до палат царевых и возвещает о сем ближним сигклитом царевым. И не долзе часе внушается и самому царю о сем.

Царь же, яко слыша о юноши таковая, милосердие свое изливает нань, глаголя предстоящим пред ним сигклитом, да егда бывает повседневное изменение караулов, повелевает посылати в дом сотника онаго, иде же болный той юноша лежит, по два караулщика. «Да надзирают, рече, опасно юношу онаго, да не како, от онаго бесовскаго мучения обезумев, во огнь или в воду ввержется». Сам же он, благочестивый царь, посылаше к болящему повседневную пищу, и елико здрав болный той явится, повелевает возвестити себе. И сему тако бывшу. Болный же не мало время в таковом бесовском томлении пребысть.

Бысть же месяца июля в первый день юноша оный необычно от беса умучен бысть. Абие заспав мало и во сне, яко бы на яве, начат глаголати, изливая слезы из омженных очей своих, сице рече: «О, Всемилостивая Госпожа Царице Богородице, помилуй, Владычице, не солжу, всецарице, не солжу, но исполню, елико обещахся ти!» Домашний же и снабдевающии его воины, таковыя от больнаго глаголы слышавше и удивишася, глаголюще, яко «некое видение видит!».

Егда же болный от сна возбнув, приступив к нему сотник и рече: «Повеждь ми, господине Савво, что таковыя глаголы со слезами во сне и к кому рекл еси?» Он же паки начат омывати лице свое слезами, глаголя: «Видех, рече, ко одру моему пришедшу жену светолепну зело и неизреченною светлостию сияющу, носящу ризу багряну; с нею же и два мужа некая, сединами украшенны; един убо во одежде архиерейстей, другий же апостолское нося одеяние. И не мню иных быти, токмо помышляю жену Пресвятую Богородицу, мужей же: единаго наперстника господня апостола Ионна Богослова, втораго же неусыпнаго стража града нашего Москвы, преславнаго во иерарсех архиерея Божия Петра митрополита, их же подобия образ добре знаю. И рече ми светолепная оная жена: «Что ти есть, Савво, и что тако скорбиши?» Аз же рех ей: «Скорблю, владычице, яко прогневах Сына Твоего и Бога моего и тебе, заступницу рода христианскаго, и за сие люте мучит мя бес!» Она же, осклабився, рече ми: «Что убо ныне мыслиши, како ти избыти от скорби сея; и како ти выручити рукописание свое из ада?» Аз же рех ей: «Не могу, Владычице, аще не помощию Сына Твоего и Твоею всесилною милостию!» Она же рече ми: «Аз убо умолю о тебе сына своего и Бога, такмо един глагол мой исполни. Аще избавлю тя от беды сея, хощеши ли инок быти? Аз же тыя молебныя глаголы со слезами глаголах ей во сне, яже и вы слышасте. Она же паки рече ми: «Слыши, Савво, егда убо приспеет праздник явления образа моего, яже в Казани, ты же прииди во храм мой, иже на площади у Ветошнаго ряду; и аз пред всем народом чюдо явлю на тебе». И сия рече ми, невидима бысть».

Сия же слышав сотник и приставленные воины от Саввы из глаголанная видения, велми почудишася.

Сотник же и жена его начаша помышляти, да како бы о сем видении возвестити цареви, и умыслиша послати по сродницу свою, дабы она возвестила царевы полаты сигклитом, и дабы внушено было о сем царю. Егда же прииде в дом сотника онаго помянутая сродница их, они же поведаша ей видение юноши онаго Саввы. Она же уразумев и немедленно отходит до царевы полаты, абие возвещает о сем ближним сигклитом царевы палаты и немедленно внушают царю о видении саввином. Царь же, егда услышав о сем, велми почудися.

Егда же бысть праздник Казанский Богородицы июля осмаго дня, тогда бо бысть крестное хождение до церкви тоя Казанския Богородицы со святыми иконами и честными кресты, из соборныя и апостольския церкви честнаго Успения пресвятыя Богородицы. В том же крестном хождении бысть великий Государь царь и великий князь Михаил Феодорович, и святейший патриарх со всем Освященным собором и множество велмож. И абие повелевает царь принести болящаго Савву до церкви тоя. Тогда же, по повелению цареву, принесоша болящаго онаго до церкви Казанския Богородицы, скоро на ковре, и положиша его вне церкви в преддверии.

И егда же начаша литоргисати, тогда нападе на болнаго Савву дух нечистый, и нача зле мучити его диавол. Он же велиим гласом вопия: «Помози ми, Госпоже Дево, помози ми, всецарице Богородице!» И егда же начаша херувимскую песнь воспевати, тогда возгреме яко гром и бысть глас глаголющ: «Савво, востани и гряди семо во храм мой!» Он же воспрянув с принесеннаго ковра, якобы никогда скорбел, и скоро притече во храм той, паде ниц пред образом пресвятыя Богородицы Казанския, моляся со слезами. Тогда же низпаде от верху округа церковнаго богоотменное оное писание, яже даде Савва у Соли Камския диаволу, все бо заглаждено, яко же бы никогда писано. Еще же повторяя глас бысть: «Савво, се твое рукописание, яже ты писал еси, и исполни заповеди моя и к тому не согрешай!» Он же воспрянув и прием хартию оную и начат велегласно глаголати со слезами пред образом: «О преблагословенная Мати Господня, заступнице рода христианского и молебница к Сыну своему и Богу нашему! Прости ми содеянная, и избави мя от адския пропасти; аз бо исполню обещанное мною!» Тогда же слышав царь и патриарх и вси предстоящий велможи, и видевше таковое преславное чюдо, благодариша Бога и Пречистую Его Матерь, и велми подивишася таковому Божию милосердию, яко избави его от адския пропасти. По совершении же божественныя литургии, начаша хвалу Господеви воздавати и молебствовати всем освященным собором о явшемся чудеси пред всеми.

Потом, проводиша святыя иконы и честные кресты до соборныя церкви, поиде царь во своя царския полаты, радуяся о неизреченнем чудеси и благодаряще Бога. Такожде и той Савва поиде в дом свой помянутого сотника Иакова Шилова здрав, яко же бы никогда скорбел. И се видев сотник и жена его, велми подивишася и благодариша Бога за таковое его милосердие над родом христианским.

Савва же мало пожив ту у сотника онаго, и елико имея сокровища, вся раздаде по церквам и нищим, абие отходит в монастырь чюда Архистратига Михаила, яже зовется Чюдов монастырь, близ соборныя и апостольския церкви честнаго и славна Успения пресвятыя Богородицы. И пострижеся тамо в иноческий чин, и нача жити в том монастыре, в трудех пребывая, в посте и молитвах неусыпных, угождая Господеви; и тако поживе лета доволна, ко господу отьиде с миром; и погребен бысть в том монастыре.