Лермонтов Михаил Юрьевич - Странный человек

 На обложке тетради, содержащей первоначальный текст пьесы, рукою Лермонтова написано: «Странный человек. Романтическая драма. 1831 года кончена 17 июля. Москва». Однако в дальнейшем Лермонтов продолжил работу над драмой. Среди автографов произведений, относящихся к августу — октябрю 1830г., находятся две сцены и монолог Арбенина, которые Лермонтов дополнительно ввел в пьесу «Странный человек». Им предшествует запись, свидетельствующая о том, что поэт не переставал обдумывать свою драму: «Memor <для памяти>: прибавить к „Странному человеку“ еще сцену, в которой читают историю его детства, которая нечаянно попалась Белинскому». Возможно, что Лермонтов не включил в пьесу рассказ о детстве Арбенина, решив ограничиться введением в «студенческую сцену» строф стихотворения «1831-го июня 11 дня» («Моя душа, я помню, с детских лет» — наст. изд., т.I, с.167).

Окончательно текст драмы «Странный человек» установился в октябре — декабре 1831г., когда Лермонтов переписал ее. На обложке тетради, содержащей беловой текст пьесы, Лермонтов обозначил: «Странный человек. Романтическая драма. Москва. 1831 года».

Замысел «Странного человека» многими нитями связан с драмой «Menschen und Leidenschaften». В обоих произведениях Лермонтов стремится показать трагическую судьбу прогрессивно и гуманно настроенного молодого человека в дворянском обществе, которое характеризуется прежде всего как крепостническое. Уже в «Menschen und Leidenschaften», развертывая действие на фоне крепостного поместья, юноша Лермонтов пытается совершить переход от семейно-психологической к социальной драме. Мотивы, намеченные в «Menschen und Leidenschaften», в «Странном человеке» концентрируются, становятся исторически и социально более определенными (сопоставление проблематики и художественного стиля драм Лермонтова «Menschen und Leidenschaften» и «Странный человек» см. в статье: Н. М. Владимирская. Драма «Странный человек» и становление художественной системы Лермонтова. — Ученые записки Великолукского педагогического института. Кафедра литературы, 1964, вып. 24, с.5—27). Перенеся действие из помещичьей усадьбы в светское общество Москвы, Лермонтов сумел не только не ослабить, но и усилить моменты обличения крепостного права. В «Странном человеке» тема барского произвола, насилий, которые чинят помещики над крестьянами, бесправия крепостных зазвучала в полной мере. Антикрепостническая направленность драмы с особенной силой выразилась в сцене V. Факты издевательства помещиков над крестьянами, беззаконий и произвола вызывают у свободолюбивого юноши Владимира Арбенина горькие мысли о положении отечества, чувство негодования против крепостного права и социальной несправедливости вообще. Владение крепостными душами, возможность «менять людей на бумажки» и порожденные этим алчность, бессердечие, жестокость и цинизм предстают в драме как основа всего быта дворянского общества, внешне столь благоустроенного и блестящего; «О! проклинаю ваши улыбки, ваше счастье, ваше богатство — всё куплено кровавыми слезами», — восклицает Владимир Арбенин. Герой драмы — мыслящий передовой человек своего времени, горячий патриот. «О, мое отечество» мое отечество!» — негодует Арбенин, услышавший о жестокостях помещиков, и заявляет, что готов сам сурово покарать крепостницу, истязающую крестьян.

В сцене V Арбенину дается характеристика, совпадающая в известной степени с центральной мыслью стихотворения «Парус»: «Ты желаешь спокойствия, но не способен им наслаждаться; и оно сделалось бы величайшею для тебя мукой, если бы поселилось в груди твоей»; ср. с автохарактеристикой Печорина в «Герое нашего времени»: «...отчего я не хотел ступить на этот путь... где меня ожидали тихие радости и спокойствие душевное... Нет! я бы не ужился с этой долею!» (наст. изд., т.IV). Однако Арбенин — не только сильный человек, мыслящий и протестующий, но и поэт, который «мог бы сделаться одним из лучших наших писателей», в опытах которого «виден гений». Таким образом, вопрос о судьбе сильной передовой личности, протестующей против социальной несправедливости, в драме связывается с проблемой положения лучших представителей творческой дворянской интеллигенции в современном обществе.

Лермонтов показывает непримиримый антагонизм героя и дворянского общества. Но в драме изображен и тот круг, который поддерживает Владимира Арбенина. Арбенин, по словам одного из своих приятелей, «любим молодежью». Кружок московских студентов — его друзей — противопоставляется в драме светской молодежи, о которой Владимир заявляет: «Несносное полотерство, стремление к ничтожеству, пошлое самовыказывание завладело половиной русской молодежи» (сцена II).

В ходе работы над драмой «Странный человек» Лермонтов, усиливая ее обличительное звучание, расширил социальный фон, на котором развертывается трагическая судьба героя.

Сцены, дополнительно введенные Лермонтовым в первоначальный текст, имели значение не столько для развития действия, сколько для характеристики положения Владимира Арбенина в обществе. Сцены эти как бы предупреждают возможность восприятия читателем Арбенина как действительно «странного человека», всеми непонятого мечтателя, не способного жить среди людей. Сцена IV изображает любовь товарищей-студентов к Арбенину, сцена Х — сочувствие слуг герою и осуждение, которое они выражают Павлу Григоричу Арбенину — карьеристу, стяжателю и крепостнику, живущему по законам высшего общества; сцена XI рисует признательность и уважение, которые испытывает к гуманисту Владимиру Арбенину крепостной крестьянин — слуга.

Уже в черновой рукописи, работая над текстом вступления, Лермонтов отбросил рассуждения о характере героя и погубивших его страстях. Поэт ввел характеристику светского общества, которое несет ответственность за гибель Арбенина. В беловом тексте появляется патриотическая тирада друга Владимира Арбенина, Заруцкого, о подвиге русских в 1812г. (сцена IV); с большей определенностью, чем в черновике, выявлена ненависть к герою представителей светского общества, которые осуждают Арбенина не за то, что он «злой человек», а за поведение, роняющее, по их мнению, его дворянское достоинство, утверждая, что он «не заслуживает названия дворянина» (сцена II).

Идейная и тематическая близость драм «Menschen und Leidenschaften» и «Странный человек» дала возможность Лермонтову использовать некоторые реплики, монологи и даже целые явления «Menschen und Leidenschaften» в драме «Странный человек». Наиболее крупным заимствованием в «Странном человеке» является сцена XI, состоящая из диалога слуги Ивана и Владимира Арбенина и монолога последнего (ср. явления 8 и 9 пятого действия «Menschen und Leidenschaften»).

Известны немногие постановки драмы «Странный человек» на сцене: в Московском драматическом театре Суходольских в 1916г., в Московском театре им. Моссовета (спектакль студии) в 1948г., в Киевском театре юного зрителя в 1958г., в Пензенском драматическом театре в 1964г.

Примечание по тексту:

Я решился изложить драматически происшествие истинное... Драма «Странный человек» содержит автобиографические моменты. Отношения Владимира Арбенина с Натальей Федоровной Загорскиной в известной мере отражают факты биографии Лермонтова: увлечение его Н.Ф.Ивановой и ее измену. Героине драмы даны то же имя и отчество, которые носила Иванова, точно воспроизведены семейное положение, возраст и характер прототипа Загорскиной. Центрального героя драмы, Владимира Арбенина, Лермонтов наделил некоторыми чертами, близкими ему самому. Арбенину он приписал собственные стихи, посвященные им Н.Ф.Ивановой. Однако было бы ошибочным видеть в герое «Странного человека» автопортрет Лермонтова, искать прототипов для всех персонажей драмы и полагать, что все эпизоды произведения изображают события, реально имевшие место. Поэт опирался на личные наблюдения и передавал чувства, которые возникали у него, однако он не преследовал цели точного воспроизведения фактов своей биографии. Следование природе, о котором Лермонтов говорит в предисловии к «Странному человеку», означало прежде всего правдивое изображение типических для среды, окружавшей поэта, характеров.

The Lady of his love was wed with one. Стихотворение Байрона «Сон» произвело большое впечатление на молодого Лермонтова. Он намеревался его перевести. В тетради поэта, содержащей сцены «Странного человека», имеется запись: «Memor <для памяти>: перевесть в прозе: The Dream of Lord Byron pour miss Alexandrine <Сон лорда Байрона для мисс Александрины>». Был ли осуществлен этот перевод, предназначавшийся для Александры Михайловны Верещагиной, неизвестно. В «The Dream» Байрон рисует трагическую судьбу людей, которые не сумели понять, что они могут быть счастливы только вместе. Лермонтов подчеркивает близость стихотворения Байрона «Сон» к своему замыслу, помещая строки этого произведения в качестве эпиграфа к драме. Он вводит в сцену IV эпизод чтения «пиесы» Арбенина (стихотворение Лермонтова «Видение»), о которой Заруцкий говорит: «Арбенин описывает то, что с ним было, просто, но есть что-то особенное в духе этой пиесы. Она, в некотором смысле, подражание „The Dream“ Байронову». В контексте драмы «Странный человек» основным содержанием «Видения» становится не трагедия неразделенной любви, а судьба вольнолюбивой личности в условиях крепостничества.

Утром. 26<-го> августа. Даты, которые Лермонтов указывает перед каждой сценой, появились в беловой рукописи вместе с разделением текста на сцены. И.Л.Андроников считает, что даты эти отражают дни, памятные Лермонтову, составляющие вехи в истории его взаимоотношений с Н.Ф.Ивановой (И. Андроников. Лермонтов. М., 1951, с.38).

...эта сирена, эта скверная женщина... Сирена — см. примечание на с.597.

Входит Белинский... Фамилию этого персонажа драмы Лермонтов, очевидно, образовал от названия села Белынь Нижнеломовского уезда Пензенской губернии, расположенного неподалеку от его родных мест. Таким образом, фамилия его героя была сформирована по тому же принципу, что и фамилия критика В.Г.Белинского, к которому данный персонаж «Странного человека» безусловно никакого отношения не имеет. Есть основание предположить, что прототипом Дмитрия Белинского был студент Московского университета Д.П.Тиличеев, имя которого упоминается в стихотворении Лермонтова «А.Д.З......», обращенном к студенту А.Д.Закревскому (см.: И. Андроников. Лермонтов, с.39—42).

Магомет сказал, что он опустил голову в воду и вынул, и в это время 14-тью годами состарился... Подобной легенды нет ни в Коране, ни в преданиях об основателе ислама Мухаммеде (ок. 570—632). Сюжет этот восходит к рассказу, принадлежащему перу Дж. Аддисона и помещенному в английском просветительском журнале «The Spectator» (1711, 18 июня) (см. об этом: Ю. Д. Левин. Из реминисценций английской литературы у Лермонтова. — Русская литература, 1975, №2, с.204—205),

...господа кавалеры, не хотите ли играть в мушку... столы готовы. Мушка — карточная игра.

Я не сотворен для людей теперешнего века и нашей страны...; ср. с.218: Нет! нет, говорю я тебе: я не создан для людей... См. примечание на с.597.

...со мною случится скоро горе, не от ума, но от глупости!.. Ряд выражений и характеристик в пьесе Лермонтова восходят к комедии Грибоедова «Горе от ума». Впервые, в искаженной цензурой редакции, комедия была представлена на сцене в Петербурге 26 января, а в Москве — 27 ноября 1831г. По Москве ходили многочисленные списки «Горя от ума», и Лермонтов хорошо знал комедию Грибоедова. Совершенно самостоятельно и чрезвычайно своеобразно разрабатывая тему столкновения вольнолюбивого молодого человека с высшим обществом, Лермонтов подчеркивает вместе с тем, что действие его драмы происходит в «фамусовской» Москве. В тексте «Странного человека» содержатся многочисленные «отсылки» к комедии «Горе от ума». Среди молодых людей, посещающих те же балы и салоны, что Владимир Арбенин, назван Чацкий (сцена II), старшее поколение высшего общества Москвы именуется «очаковским веком» (сцена XII), Павел Григорич Арбенин, подобно Фамусову, руководствуется во всех своих поступках соображением: «Что скажут в свете?» (сцена I). Гости салона Загорскиных пытаются объявить Владимира Арбенина сумасшедшим задолго до того, как он под влиянием глубоких разочарований впадает в безумие. Наталья Загорскина не только предпочла Владимиру Арбенину преуспевающего пошляка, помышляющего лишь об упрочении своего материального положения и о карьере в «свете» (окончательный приговор над ним произнесен в сцене XII устами Арбенина, заявившего о Наташе и ее женихе: «...пускай закладывают деревни и покупают другие... вот их занятия!»), но и готова поддержать клевету о безумии Арбенина: «...как хотеть, чтоб сумасшедший поступал как рассудительный человек!..» — говорит она (сцена XII). Узнав об измене Натальи, Арбенин сначала не верит, считая это злою шуткой. После беседы со своим счастливым соперником, в ходе которой последний раскрывает свои жизненные принципы, Арбенин восклицает: «Какая низость! И она может... его любить!..»; «Всемогущий! как ты позволил ей пожертвовать моей любовью для такого подлеца!» (сцена XII).

...как прошлый раз в Собрании один кавалер уронил замаскированную даму... Речь идет о Московском благородном собрании, которое помещалось в здании, построенном архитектором М.Ф.Казаковым в 80-х годах XVIII в. (ныне Дом Союзов). Здесь давались балы и маскарады.

А бывало, помню (ему еще было 3 года), бывало, барыня посадит его на колена к себе и начнет играть на фортепьянах что-нибудь жалкое. Глядь: а у дитяти слезы по щекам так и катятся!.. Лермонтов воспроизводит здесь действительный факт. В раннем детстве его волновала и до слез трогала музыка. В 1830г. Лермонтов записал в одной из своих тетрадей: «Когда я был трех лет, то была песня, от которой я плакал: ее не могу теперь вспомнить, по уверен, что, если б услыхал ее, она бы произвела прежнее действие. Ее певала мне покойная мать» (наст. изд., т.IV).

Сцена IV. В этой сцене отразились университетские впечатления Лермонтова. Характеризуя Москву, В.Г.Белинский впоследствии специально останавливался на огромном значении Московского университета в жизни Москвы и всей России. «В Москве находится не только старейший, но и лучший русский университет, привлекающий в нее свежую молодежь изо всех концов России», — писал он (В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, т.VIII. М., 1955, с.404). Лермонтов учился в университете в одно время с В.Г.Белинским, Н.В.Станкевичем, А.И.Герценом, Н.П.Огаревым, Н.М.Сатиным, Н.И.Сазоновым, С.М.Строевым, И.А.Гончаровым и другими — в пору, когда в широко распространенных студенческих кружках горячо обсуждались философские, социальные, политические и литературные проблемы. Один из таких кружков изображен Лермонтовым в сцене IV. Писатель воспроизвел здесь некоторые черты своего студенческого окружения, той группы молодежи, которая в высшем обществе Москвы получила прозвание «la bande joyeuse» — «веселая шайка» (см.: Н. Л. Бродский. М.Ю.Лермонтов. Биография, т.I. М., 1945, с.278—296). Вполне вероятно, что в лице студента Заруцкого Лермонтов изобразил своего товарища А.Д.Закревского — весельчака, остроумного собеседника, страстного любителя поэзии Лермонтова. Закревский живо интересовался историей и свои общественные идеалы выразил с наибольшей полнотой в статье «Взгляд на русскую историю» (Телескоп, 1833, ч.17, №20, с.489—504, подпись «А.З.»). В этой статье он защищал мысль о национальной самобытности России и ее высокой исторической миссии. Особенное значение в русской истории он придавал Отечественной войне 1812 г. «1812 год есть начало самобытной, национальной жизни России», — писал он (Телескоп, 1833, ч.17, №20, с.490). Ср. заключительный монолог Заруцкого в сцене IV.

Общипанных разбойников Шиллера. Речь идет о драме «Разбойники» Шиллера в переделке Н.Н.Сандунова. Вольный перевод этой драмы, осуществленный Сандуновым еще в 1793г., в течение ряда лет шел на петербургской и московской сценах и, очевидно, приспосабливался к условиям императорских театров. Лермонтов иронизирует над попытками «переделать» драму Шиллера в угоду требованиям театральной администрации. Свое отрицательное отношение к переделкам творений великих драматургов, искажающим их смысл и создающим превратное впечатление о художественных достоинствах оригинала, Лермонтов высказал и в письме к М.А.Шан-Гирей 1830г. (см.: наст. изд., т.IV). Переделка «Разбойников», которую дирекция императорских театров предпочитала подлинному произведению Шиллера, возмущала современников Лермонтова. С.Т.Аксаков писал о постановке «Разбойников» на московской сцене в 1829г.: «Плод разгоряченного воображения юного Шиллера, еще не знавшего ни драматического искусства, ни света, ни людей... дается на русской сцене — в сокращенном виде!.. рука, которая поднялась на Шиллера, не необходимостью была на то подвигнута: если б исключили сцены или выражения, противные строгой нравственности, вредные в каком-нибудь отношении, по крайней мере признанные такими, это дело другое, а то просто: показалась пиеса длинною, действующие лица болтливыми — и трагедию сократили» (С. Т. Аксаков. Собрание сочинений, т.III. М., 1956, с.464). Театральная администрация, однако, предпочитала искаженный текст пьесы подлинному тексту Шиллера не только «для бенефисных спекуляций», как полагал Аксаков. Она руководствовалась при этом в значительной степени цензурными соображениями.

Мочалов ленился ужасноте жаль, что этот прекрасный актер не всегда в духе. Случиться могло б, что я бы его видел вчера в первый и последний раз: таким образом он теряет репутацию. Замечательный русский трагический актер П.С.Мочалов был кумиром московской студенческой молодежи; его мастерство высоко ценили Белинский и Герцен (см. выше, с.577). На примере исполнения Мочаловым роли Карла Моора Белинский, подобно Лермонтову, доказывая преимущество творческого метода Мочалова перед манерой петербургского трагика В.А.Каратыгина (В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, т.I. М., 1953, с.184—186). Вместе с тем, подобно Лермонтову, Белинский отмечал как существенный недостаток Мочалова «неровность» его игры, неумение всегда в полной мере владеть собой: «Со дня вступления на сцену, привыкши надеяться на вдохновение, всего ожидать от внезапных и волканических вспышек своего чувства, он всегда находился в зависимости от расположения своего духа: найдет на него одушевление — и он удивителен, бесподобен; нет одушевления — и он впадает не то чтобы в посредственность — это бы еще куда ни шло — нет, в пошлость и тривиальность... Вот в такие-то неудачные для него спектакли и видели его люди, имеющие о нем понятие как о дурном актере. Это особенно приезжие в Москву, и особенно петербургские жители» (В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, т.X. М., 1956, с.390—391). Об этой же особенности игры Мочалова писал Герцен: «Он знал, что его иногда посещает какой-то дух, превращающий его в Гамлета, Лира или Карла Моора, и поджидал его» (А. И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах, т.XVII. М., 1959, с.269).

Моя душа, я помню, с детских лет... Здесь Лермонтов вводит в пьесу как «фантазию» Арбенина строфы (1, 2 и 5) из своего стихотворения «1831-го июня 11 дня», написанного независимо от драмы «Странный человек». Отдельные строки этого стихотворения в драме «Странный человек» несколько отличаются от текста стихотворения «1831-го июня 11 дня» (см.: наст. изд., т.I, с.167—168).

К чему волшебною улыбкой... Стихотворение, очевидно, специально написано для драмы «Странный человек».

Я видел юношу: он был верхом... Здесь с некоторыми изменениями в тексте приводится стихотворение Лермонтова «Видение» (см.: наст. изд., т.I, с.189—190).

...я видел ее в театре: слезы блистали в глазах ее, когда играли «Коварство и любовь» Шиллера!.. Неужели она равнодушно стала бы слушать рассказ моих страданий? Исполнение на сцене драмы «Коварство и любовь» Шиллера с П.С.Мочаловым в роли Фердинанда вызывало горячий энтузиазм московского студенчества и передовой, демократически настроенной публики. «Я помню, как он исполнял роль Фердинанда в поре своей молодости, искренний пыл которой обнаруживался и в сценах нежной любви, и в сцене отчаянной ревности. Мы, студенты, знали почти наизусть всю эту роль», — вспоминал один из зрителей той поры (цит. по: Б. Алперс. Актерское искусство в России, т.I. M.—Л., 1945, с.379). Волнение Натальи во время спектакля Арбенин истолковывает как явный признак ее духовного родства с ним. В дальнейшем жизнь разбивает эту иллюзию героя. Замечательно сходство этого момента драмы Лермонтова с одним из эпизодов «Дворянского гнезда» Тургенева. Студент Московского университета Лаврецкий на основании впечатления, которое производит игра Мочалова на юную красавицу, делает поспешный вывод о благородстве и независимости ее натуры, вывод, в котором ему приходится затем горько разочароваться (см.: И. С. Тургенев. Полное собрание сочинений и писем в двадцати восьми томах. Сочинения в пятнадцати томах, т.VII. M.—Л., 1964, с.166 и далее).

...терпенья уж нет. Долго мы переносили, однако пришел конец... хоть в воду!.. В изображении ужасов крепостного права отразились личные впечатления и воспоминания поэта о жестокостях пензенских помещиков, соседей его бабушки по имению (см.: В. С. Нечаева. В.Г.Белинский. Начало жизненного пути и литературной деятельности. М., 1949, с.307—326; А. Храбровицкий. Дело помещицы Давыдовой. — В кн.: Литературное наследство, т.57. М., 1951, с.243—247). Реальная основа изображенных в «Странном человеке» событий и общая антикрепостническая направленность драмы явились источником близости ее к трагедии В.Г.Белинского «Дмитрий Калинин», написанной незадолго до «Странного человека», в конце 1830г. Лермонтов мог знать драму Белинского, которая в рукописи ходила среди студентов Московского университета, однако документально факт знакомства Лермонтова с этим произведением не подтвержден. Как и Лермонтов, Белинский стремился изобразить действительное положение крестьян, опираясь на свои наблюдения над жизнью крестьян Чембарского уезда. Пензенской губернии, где он провел детство. Сообщая отцу о возможности скорого опубликования своего драматического произведения, Белинский писал: «Вы в нем увидите многие лица, довольно Вам известные» (В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, т.XI. М., 1956, с.46). На «полное тождество идей у обоих студентов и начинающих писателей» — авторов «Дмитрия Калинина» и «Странного человека» — обратил внимание уже П.А.Висковатов (см.: Сочинения М.Ю.Лермонтова, первое полное издание, под редакцией П.А.Висковатова, в шести томах, т.VI. М., 1891, с.123—125). Сопоставление драм было также сделано С.А.Венгеровым (см.: Полное собрание сочинений В.Г.Белинского, под редакцией С.А.Венгерова, т.I. СПб., 1900, с.133—136).

Скучно будет сегодня во Французском театре: играют скверно, тесно, душно. А нечего делать! весь beau monde! В течение 1829—1830гг. в Москве функционировал частный французский театр, созданный по инициативе «любителей французских спектаклей» из «высшего света» Москвы — старшины Благородного собрания С.С.Апраксина, московского генерал-губернатора кн. Д.В.Голицына, министра императорского двора кн. П.М.Волконского и др. Антрепренер французской труппы в Москве С.В.Карцева не смогла собрать достаточно сильную труппу; к тому же во время холеры 1830г. умерли два лучших артиста ее театра. Снятое Карцевой для спектаклей помещение оказалось неудобным: холодным, плохо проветриваемым. Однако это не могло заставить московский «beau monde» отказаться от французских спектаклей. В мае 1831г. в Москве открылся Московский императорский французский театр. В начале 1831г. (сцена V «Странного человека» помечена датой «10 января», очевидно, 1831г.) антреприза французского театра еще находилась в руках Карцевой, хотя уже велись переговоры о передаче труппы дирекции императорских театров (см.: В. П. Погожев. Столетие организации императорских московских театров, вып. 1, кн. III. СПб., 1908, с.210—252).

Славная музыканьша будет на арфе играть... вы не слыхали еще? Она из Парижа... Речь идет о выступлениях французской артистки Спади Бертран, которая дала свой первый концерт 24 января 1831г. в зале Большого театра. Гастроли ее в Москве продолжались до конца марта 1831г. (см.: Московские ведомости, 1831, №№7 и 21).

Когда одни воспоминанья... Первоначально в тексте драмы вместо этого стихотворения было помещено стихотворение «Романс к И...» (наст. изд., т.I, с.176), которое подверглось значительной переделке в беловом автографе драмы «Странный человек». Впоследствии, в 1841г., Лермонтов вновь переработал это стихотворение («Оправдание» — наст. изд., т.I, с.459).

В каком романе... у какой героини вы переняли такие мудрые увещания... вы желали бы во мне найти Вертера!.. Прелестная мысль... Герой романа Гёте «Страдания молодого Вертера» (1774) — «мученик мятежный», по определению Пушкина, ненавидящий пошлость бюргерского общества, не мог вместе с тем осудить свою возлюбленную, верную морали этого общества, и порвать с нею. Владимир Арбенин считает для себя неприемлемой такую непоследовательность. Герой драмы Лермонтова иронизирует над тем, что Наташа Загорскина хотела бы повторить в своих отношениях с ним и Белинским изображенную в романе Гёте ситуацию трогательной дружбы участников любовного «треугольника». Эта и другие ситуации «Вертера» воспринимались читателями как образец проявления высоких чувств и делались предметом подражания. Образ «тройственного» дружеского союза женщины и двух любящих ее мужчин запечатлен, например, на известном полотне немецкого живописца-романтика Ф.-О.Рунге (1777—1810) «Мы трое» (1805).

Вы, конечно, не ученик Лафатера? Речь идет о И.-К.Лафатере (1741—1801), который в своей «Физиономике» («Physiognomische Fragmente zur Beförderung der Menschenkenntniss und Menschenliebe») развивал теорию зависимости черт и выражения лица от характера человека.