Российская академия - А.С.Пушкин

18-го января нынешнего года Российская Академия была удостоена
присутствия его светлости принца Петра Ольденбургского, избранного ею в
почетные члены. Непременный секретарь Д.И. Языков открыл заседание чтением
краткой истории Академии.
Екатерина II основала Российскую Академию в 1783 году и повелела
княгине Дашковой быть председателем оной.
Екатерина, стремившаяся во всем установить закон и незыблемый порядок,
хотела дать уложение и русскому языку. Академия, повинуясь ее наказу, тотчас
приступила к составлению словаря. Императрица приняла в нем участие не
только словом, но и делом. Часто осведомлялась она об успехе начатого труда
и, несколько раз слыша, что словарь доведен до буквы Н, сказала однажды с
видом некоторого нетерпения: все Наш да Наш! когда же вы мне скажете: Ваш?
Академия удвоила старание. Через несколько времени на вопрос императрицы:
что словарь? отвечали ей, что Академия дошла до буквы П. Императрица
улыбнулась и заметила, что Академии пора было бы Покой оставить.
Несмотря на сии шутки, Академия должна была изумить государыню
поспешным исполнением высочайшей ее воли: словарь окончен был в течение
шести лет {1}. Карамзин справедливо удивляется таковому подвигу.
"Полный Словарь, изданный Академиею, - говорит он, - принадлежит к
числу тех феноменов, коими Россия удивляет внимательных иноземцев; наша, без
сомнения, счастливая судьба во всех отношениях есть какая-то необыкновенная
скорость: мы зреем не веками, а десятилетиями. Италия, Франция, Англия,
Германия славились уже многими великими писателями, еще не имея Словаря: мы
имели церковные, духовные книги; имели стихотворцев, писателей, но только
одного истинно классического (Ломоносова), и представили систему языка,
которая может равняться с знаменитыми творениями Академий Флорентийской и
Парижской".
Многие из членов Академии участвовали в издании "Собеседника Любителей
Российского Слова". Следующее происшествие, говорит г. Языков, достойно быть
сохранено в памяти: Фонвизин доставил в Собеседник статью под названием
"Несколько вопросов, могущих возбудить в умных и честных людях особливое
внимание". Вопросы явились в Собеседнике с весьма остроумными ответами.
Приведем здесь некоторые.
В. Отчего все в долгах?
О. Оттого, что проживают более, нежели дохода имеют.
В. Отчего не только в Петербурге, но и в самой Москве перевелись
общества между благородными?
О. От размножившихся клубов.
В. Отчего главное старание большей части дворян состоит в том, чтобы
поскорее сделать детей своих людьми, а в том, чтобы поскорее сделать их
гвардии унтер-офицерами?
О. Оттого, что одно легче другого.
В. Отчего в век законодательный никто в сей части не помышляет
отличиться?
О. Оттого, что сие не есть дело всякого.
В. Отчего у нас не стыдно не делать ничего?
О. Сие не ясно: стыдно делать дурное, а в обществе жить не есть не
делать ничего.
В. Отчего у нас начинаются дела с великим жароми пылкостию, потом
оставляются, а нередко и совсем забываются?
О. По той же причине, по которой человек старается.
В. В чем состоит наш национальный характер?
О. В остром и скором понятии всего, в образцовом послушании и в корне
всех добродетелей, от творца человеку данных.
В. Отчего в прежние времена шуты, шпыни и балагуры чинов не имели, а
ныне имеют, и весьма большие?
О. Предки наши не все грамоте умели.
NB. Сей вопрос родился от свободоязычия, которого предки наши не имели.
Сии ответы писаны самой императрицей.
Под председательством А.А. Нартова (1802-1813) Академия издала:
Грамматику Российскую. Сочинения и переводы Академии. Словарь, расположенный
по азбучному порядку. Перевод Летописи Тацитовой. Перевод Путешествия
Младшего Анахарсиса.
В 1813 году, по смерти Нартова, А.С. Шишков, бывший в то время за
границей с государем императором, назначен председателем Российской
Академии. Под его руководством Академия издала следующие книги: Известия
Академии, 11 книжек (1815-1823). Повременное издание, 4 части (1829-1832).
Краткие записки, 3 книжки (1834-1836). Квинтилиановы Критические Наставления
(1834). Собрание сочинений и переводов А. С. Шишкова, 16 частей.
Ныне Академия приготовляет третье издание своего Словаря, коего
распространение час от часу становится необходимее. Прекрасный наш язык, под
пером писателей неученых и неискусных, быстро клонится к падению. Слова
искажаются. Грамматика колеблется. Орфография, сия геральдика языка,
изменяется по произволу всех и каждого. В журналах наших еще менее
правописания, нежели здравого смысла...
Вслед за непременным секретарем преосвященный Филарет представил
отрывок из рукописи 1073 года, писанной для великого князя Святослава и
хранящейся ныне в Московской Синодальной библиотеке.
"Рукопись называется Изборник, то есть извлечение избранных мест из
разных писателей.
Она содержит наиболее предметы, относящиеся до христианского учения, но
частию и метафизические по разуму того века, например о естестве, о собстве,
о лици, о различии, о случании, о супротивных, о оглаголемыих.
На обороте листа 237 начинается 175 статья книги, которая говорит о
тропах и фигурах. Вот ее начало.
"Георьгия Хоуровьска в образех. Творьчьстии образи суть 27 (кз):
Инословiе. Превод (metaphora). Напотребiе. Приятиiе. Преходьноiе. Възвратъ.
Съприятиiе. Сънятиiе. Именотвориiе (onomatopeia). Сътворениiе.
Въименоместьство. Отъименiе (metonymia). Въспятословиiе. Окроугословиiе.
Нестатъкъ. Издрядиiе. Лихоречьiе. Притъча. Прикладъ. Отъданиiе. Лицетворьiе
(олицетворение). Сълогъ. Пороуганиiе (ironia). Видъ. Последословиiе.
Инословiе оубо iесть ино нечто глаголюшти а инъ разоумъ оуказаiюшти
якоже iеже iе речено отъ бога къ змии проклята ты и отъ всех зверий слово бо
акы змии iесть на диявола же иноречьне змьiем нарицаiема разоумеваiемъ".
Далее следуют подобные сему определения и прочих вышеисчисленных
наименований, но не довольно понятные для читателя, может быть, и потому,
что не довольно понимаемы были предметы составителем или переводчиком,
издателями русской энциклопедии XI века".
Непременный секретарь прочел главу II из устава Академии о должностях и
обязанностях Академии и следующий отрывок из всеподданнейшего доклада
президента Академии при поднесении на высочайшее усмотрело проекта устава:
"Академия есть страж языка; и потому должно ей со всевозможною к общей
пользе ревностию вооружаться против всего несвойственного, чуждого,
невразумительного, темного, ненравственного в языке. Но сие вооружение ее
долженствует быть на единой пользе словесности основанное, кроткое,
правдивое, без лицеприятия, без нападений и потворства, непохожее на те
предосудительные сочинения, в которых, под мнимым разбором, пристрастное
невежество или злость расточают недостойные похвалы или язвительные хулы без
всякой истины и доказательств, в коих одних заключается достоинство и польза
сего рода писаний".
За сим действительный член М.Е. Лобанов занял собрание чтением мнения
своего "О духе словесности как иностранной, так и отечественной". Мнение сие
заслуживает особенного разбора как по своей сущности, так и по важности
места, где оное было произнесено.
В.А. Поленов прочел "Краткое жизнеописание И.И. Лепехина", первого
непременного секретаря Российской Академии: статью дельную, полную,
прекрасно изложенную, словом, истинно академическую.
После сего действительные члены: М.Е. Лобанов, князь П.А.
Ширинский-Шихматов и Б.М. Федоров читали, один после другого, сочинения
своего стихи.
Наконец князь Ширинский-Шихматов прочел написанную г. президентом
краткую статью под заглавием: "Нечто о Карамзине".
Невозможно было без особенного чувства слышать искренние, простые
похвалы, воздаваемые почтенным старцем великому писателю, бывшему некогда
предметом жесткой его критики, если не всегда справедливой, то всегда
добросовестной. При сем случае А.С. Шишков упомянул о пребывании Карамзина в
Твери в 1811 году при дворе блаженной памяти государыни великой княгини
Екатерины Павловны, матери его светлости принца Петра Ольденбургского.
Известно, что Карамзин читал тогда в присутствии покойного государя и
августейшей сестры его некоторые главы "Истории государства Российского".
"Вы слушали, - пишет историограф в своем посвящении государю, - с
восхитительным для меня вниманием; сравнивали давно минувшее с настоящим и
не завидовали славным опасностям Димитрия, ибо предвидели для себя еще
славнейшие".
Пребывание Карамзина в Твери ознаменовано еще одним обстоятельством,
важным для друзей его славной памяти, неизвестным еще для современников. По
вызову государыни великой княгини, женщины с умом необыкновенно возвышенным,
Карамзин написал свои мысли о древней и новой России, со всею искренностию
прекрасной души, со всею смелостию убеждения сильного и глубокого. Государь
прочел эти красноречивые страницы... прочел и остался по-прежнему милостив и
благосклонен к прямодушному своему подданному. Когда-нибудь потомство оценит
и величие государя и благородство патриота...
Заседание 18 января 1836 года будет памятно в летописях Российской
Академии.

1 Французская Академия, основанная в 1634 году и с тех пор беспрерывно
занимавшаяся составлением своего словаря, издала оный не прежде, как в 1694
году. "Словарь обветшал, пока еще над ним трудились, - говорит Вильмен. -
Стали его переделывать. Прошло несколько лет, и все еще Академия
пересматривала букву А. Деятельный Кольбер, удивлявшийся таковой
медленности, приехал однажды в собрание Академии. Разбирали слово Ami. Но
были такие споры о точном определении оного; рассуждали с такой
утонченностию о том, что в слове ami предполагается ли светская обязанность
или сердечное отношение, чувство разделенное или одно наружное изъявление,
или усердие без вознаграждения, что министр, у коего при дворе так много
было друзей, признался, что он более уж не удивляется медленности и
затруднениям Академии". (Прим. Пушкина.)