Письмо в редакцию "Нашего века"- Тургенев Иван Сергеевич

М. г.!

Позвольте мне обратиться к посредству вашего уважаемого журнала для указания на некоторый неприятный казус, уже в другой раз повторяющийся со мною в течение моей литературной карьеры. В начале нынешнего года я написал небольшую вещь, озаглавленную "Рассказ отца Алексея". Знакомый мне редактор небольшого парижского журнала "La Republique des lettres", которому я обещал свое сотрудничество, попросил у меня позволения поместить в своем издании перевод этого рассказа. Я согласился; самый же оригинал препроводил в редакцию "Вестника Европы" (он, вероятно, будет помещен в майской книжке этого журнала). И вдруг этот рассказ, переведенный с французского под заглавием "Сын попа" ("Le fils du pope"), появляется в фельетоне "Нового времени" - да еще с таким подстрочным замечанием, что читатели могут, пожалуй, принять этот перевод за принадлежащий мне русский текст. Одна газета точно так же поступила несколько лет тому назад с одной моей повестью, немецкий перевод которой появился недели за две до напечатания русского оригинала. Но я не ожидал такой бесцеремонности со стороны г. Суворина. Оказывается, что я ошибался.

Мне остается заметить, что в переводе "Нового времени" совершенно пропал тон рассказа, вложенного мною в уста священника; кроме того, я, уже после напечатания французского текста, прибавил немалое число отдельных штрихов... и потому смею надеяться, что напечатание "Рассказа отца Алексея" в "Вестнике Европы" не покажется лишним.

Позвольте мне кстати прибавить несколько слов по поводу критических замечаний г. Тора (в том же "Новом времени") на переведенную мною легенду Флобера "Св. Юлиан Милостивый". Я не стану входить в препирательство с г. Тором насчет достоинств самого произведения: у всякого свой вкус. Мне хочется только представить несколько возражений против упреков, делаемых г. критиком собственно моему переводу. С двумя из них я готов согласиться: лучше было бы сказать "с пеной у рта", чем "с пеной во рту"; и слово "зияли" следует заменить другим, например, словом "рдели". Но почему "повелевать пространством", или "Если бы я не захотел... однако?", или "сон или действительность - то было" и т. д., или "Его собственная особа ему претила" - галлицизмы? Подобные обороты встречаются и под пером наших лучших писателей и в устах русских людей, в живой речи. Г-н Тор особенно недоволен тем, что у меня сказано "обитать замок", т. е. тем, что я употребил этот глагол с винительным падежом. Я очень хорошо знаю, что это считается у нас галлицизмом, и что глагол "обитать", как глагол действительный, не существует в наших словарях. Но тут я поступил сознательно, преднамеренно,-- и вот какие меня к тому побудили причины.

Во 1-х. Глаголы средние у нас не имеют страдательного причастия; а слова "обитаемый", "необитаемый", как известно, в постоянном употреблении.

Во 2-х. Средние глаголы не образуют отглагольных существительных на "атель" и "итель", а мы все говорим "обитатель".

В 3-х. Страдательные причастия одних лишь действительных глаголов управляют творительным падежом: "окруженный людьми"... "обитаемый людьми". (Немногие причастия вроде: "сгораемый" (от "сгорать") - которые составляют как бы исключение из первого приведенного мною правила,-- не управляют творительным падежом и имеют характер прилагательного).

И в 4-х. Я, быть может, ошибаюсь, но в глаголе "обитать" с винительным мне чувствуется оттенок постоянства, долговечности, которого нет в том же глаголе с предложением: в. "Племя кельтов обитало всё пространство земли между" и т. д. "Я тогда обитал в этом замке" и т. д.

Из всего этого выходит, по моему мнению, что глагол "обитать" принадлежит к числу глаголов, которые допускают оба наклонения; действительное и среднее.

Хотя г. Тор, конечно, в видах иронии, и величает меня авторитетом - но я им себя не признаю и охотно готов склониться перед настоящими авторитетами, знатоками языка, если им угодно будет доказать мне мою ошибку; причислить же к ним г. Тора я, при всей доброй воле, не могу.

Прошу вас, м. г., извинить длинноту этого письма, а также принять уверение в совершенном уважении и т. д.

Иван Тургенев Париж, 11/23 апреля 1877 х.