Письмо Т. А. Бакуниной - Письма (1831-1849) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

20-е числа марта ст. ст. 1842. Москва Мне невозможно оставить Москву, Татьяна Александровна, не сказавши Вам задушевного слова1. Мы так разошлись и так чужды стали друг другу, что я {Далее зачеркнуто: могу} не знаю, поймете ли Вы причину, заставившую меня взять перо в руки... Вы можете, пожалуй, подумать, что я пишу к Вам из приличья... всё, всё это и еще худшее я заслужил...

Но я бы не так, хотя на время, хотел расстаться с Вами. Дайте мне Вашу руку и, если можете, позабудьте всё тяжелое, всё половинчатое прошедшего. Вся душа моя преисполнена глубокой грусти, и мне гадко и страшно оглянуться назад: я всё хочу забыть, всё, исключая Вашего взгляда, который я теперь так живо, так ясно вижу... Мне кажется, в Вашем взгляде нахожу я и прощение и примирение... Боже мой! Как грустно мне и как чудно - как бы я хотел плакать и прижать Вашу руку к моим губам и сказать Вам всё - всё, что теперь так тревожно толпится в душе...

Я иногда думал, что я с Вами расстался совсем: но стоило мне только вообразить, что Вас нет, что вы умерли... какая глубокая тоска мной овладевала - и не одна тоска по Вашей смерти, но и о том, что Вы умерли, не зная меня, не {Далее зачеркнуто: зная} услышав от меня одного искреннего, истинного слова, такого слова, которое и меня бы просветило, дало бы мне возможность понять ту странную связь, глубокую, сросшуюся со всем моим существом - связь между мною и Вами... Не улыбайтесь недоверчиво и печально... Я чувствую, что я говорю истину и мне не к чему лгать.

И чувствую, что я не навсегда расстаюсь с Вами... Я Вас увижу опять... моя добрая, прекрасная сестра. Мы теперь жили, как {Далее зачеркнуто: будто} старики - или, пожалуй, как дети - жизнь ускользала у нас из рук - и мы глядели за ней, как глядели бы дети, которым нечего еще жалеть, у которых еще много впереди - или, как старики, которым уже и не жалко жизни... Точно привидения во 2-м акте "Роберта-Дьявола"2, которые и пляшут и улыбаются, а знают, что стоит им кивнуть головой - и молодое тело слетит с их костей, как изношенное платье... В доме Вашей тетушки3 так тесно, так холодно, так мрачно... и Вы, бедная - век с ними...

Я стою перед Вами и крепко, крепко жму Вашу руку... Я бы хотел влить в Вас и надежду, и силу,( и радость... Послушайте - клянусь Вам богом: я говорю истину - я говорю, что думаю, что знаю: я никогда ни одной женщины не любил более Вас - хотя но люблю и Вас полной и прочной любовью... я оттого с Вами не мог быть веселым и разговорчивым, как с другими, потому, что я любил Вас больше других; я так - зато - всегда уверен, что Вы, Вы одна меня поймете: для Вас одних я хотел бы быть поэтом, для Вас, с которой моя душа каким-то невыразимо чудным образом связана, так что мне почти Вас не нужно видеть, что я не чувствую нужды с Вами говорить - оттого что не могу говорить, как бы хотелось - и, несмотря на это - никогда, в часы творчества и блаженства уединенного и глубокого, Вы меня не покидаете; Вам я читаю, что выльется из-под пера моего - Вам, моя прекрасная сестра... О, если б мог я хоть раз пойти с Вами весенним утром вдвоем по длинной, длинной липовой аллее - держать Вашу руку в руках моих и чувствовать, как наши души сливаются и всё чужое, всё больное исчезает, всё коварное тает - и навек. Да, Вы владеете всею любовью моей души {Далее было начато: хотя он<а>}, и, если б я бы мог сам себя высказать - перед Вами - мы бы не находились в таком тяжелом положении... и я бы знал, как я Вас люблю.

Посмотрите, как постоянно Вы {Было начато: мн<е>} со мною во всех моих лучших мгновениях: вот Вам песнь Серафины из "Д. Жуана"4 (когда-нибудь Вам расскажу... да Вы сами поймете). Вы, я знаю, не подумаете, что Сер<афина> - вы, а тот, кому она это говорит,-- я: это было бы слишком смешно и глупо; но мое отношение к Вам...

Ihre Gestalt, Ihr Wesen ist immer in mir lebendig, verandert sich und wachst und nimmt neue Gestalte an, wie ein Proteus: Sie sind meine Muse; so hat sich zum В., die Gestalt der Seraphine aus dem Gedanken an Sie entwickelt und auch die der Inez, der Donna Anna vielleicht - was sag' Ich vielleicht - ailes, was Ich denke und erfinde, ist auf eine wunderbare Weise mit Ihnen verkniipft.

Leben Sie wohl, meine Schwester; geben Sie mir Ihren Segen auf die Reise - und bauen Sie auf mich - bis jetzt noch - wie auf einen stummen Felsen, demaber im innersten steinernen Herzen wahre Liebe und Ruhrung verschlossen ruht.

Leben Sie wohl; Ich bin tief geruhrt und erschiittert - leben Sie wohl, meine beste, einzige Freundin.-- Auf Wiedersehen. Turgeneff5.