Письмо Полине Виардо - Письма (1831-1849) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

29 декабря 1848 (10 января 1849). Версаль

Versailles.

10 janvier 49.

Mercredi.

Bonjour, Madame, comment vous portez-vous? Bien, n'est-ce pas? Eh bien! je ne vais pas mal non plus. Le bon Miiller, avec lequel j'ai passe presque toute la journee d'hier, a du vous le dire.

Il y doit y avoir dans l'air de Paris quelque chose de desagreable a mes nerfs. Ce scelerat de Paris! Je l'aime, cependant. Je vous avoue que je m'ennuie un peu a Versailles - mais j'y tiendrai bon. Je traduis1, je lis Saint-Simon2, je me promene, je vais au cafe lire les journaux - et deja les habitues, vieux bourgeois caducs, qui le premier jour me regardaient en-dessous et de cote, comme le font d'habitude les sangliers accules dans les tableaux de chasse - commencent a me soulever leurs chapeaux. Je les vois faire leurs interminables parties de domino entrecoupees aux memes endroits par les memes plaisanteries - a un sou le cent! - et je me demande ce que c'est que la vie, dirait M. Victor Hugo3. Non, je ne me demande rien, je regarde ces "plantes bulbeuses", et leur air de tranquillite inalterable et simplement bete m'inspire une espece d'ennui resigne - c'est aussi du chloroforme, cela... qu'on vienne m'extraire une molaire!

Vous attendez-vous a ce que je vous dise quelque chose de Versailles?, oui? En bien, vous serez attrapee. Vous connaissez mon culte de l'imprevu, et ici je ne saurais dire que des choses usees jusqu'a la corde et que tout le monde a entendu<es> et repete<es> mille fois. Du reste, avec les mots suivants, que je vais vous ecrire: "grandeur, solitude, silence, statues blanches, arbres nus, fontaines glacees, grands souvenirs, longues avenues desertes" - avec ces mots que vous remuerez comme les pierres d'un kaleidoscope - avec votre imagination et votre esprit (oh, oh!) vous serez parfaitement en etat de vous dire a vous-mem-e tout ce que j'aurais pu vous ecrire, et mille millions de fois mieux encore (j'ai hate d'ajouter ces dernieres paroles, car sans cela ma phrase devenait d'une fatuite a faire trembler), si vous ne preferez pas vous occuper d'autre chose, ce que je ne puis m'empecher de vous conseiller.

J'ai cependant ete chez H. Vernet; son tableau est faible et froid4.

J'ai fait la connaissance de deux chiens, l'un commu-nicatif, gai, etourdi, peu ou point d'education, spirituel, railleur et qeulque peu mauvais sujet, au mieux avec tout le monde et, pour dire le vrai, sans veritable dignite; l'autre doux, reveur, paresseux et gourmand, nourri des lectures de Lamartine, insinuant et dedaigneux en meme temps 5. ils frequentent le meme cafe que moi. Le premier appartient (si un chien peut appartenir!!!) a un petit chirurgien d'armee tres maigre, tres laid et tres reveche; le second a pour maitresse la dame du comptoir, vieille petite femme, eden-tee a force d'etre bonne.-- Il y en a qui vous font cet effet-la.-- J'ai invite le premier a venir me voir, mais il pretend que son maitre lui donnerait le fouet; je n'ai pu lui opposer de bonnes raisons et me suis contente de lui donner un morceau de sucre qu'il a croque a l'instant meme en remuant sa queue avec politesse et vivacite.

Sur ce, je baise vos belles mains et reste a tout jamais

Votre

J. Tourgueneff.

P. S. A revoir vendredi soir ou samedi matin.

1840

Полине Виардо С французского:

Версаль.

10 января 49

Среда.

Добрый день, милостивая государыня, как вы поживаете? Хорошо, не правда ли? Ну, что ж! я тоже чувствую себя неплохо. Добрый Мюллер, с которым я провел почти весь вчерашний день, должен был вам об этом сообщить.

В парижском воздухе, должно быть, заключается что-то неприятное для моих нервов. Этот коварный Париж! А все-таки я его люблю. Признаюсь вам, что я немножко скучаю в Версале,-- но буду тверд. Я перевожу1, читаю Сен-Симона2, гуляю, хожу в кафе читать газеты - и при моем появлении его завсегдатаи, старые, дряхлые буржуа, которые в первый день смотрели на меня исподлобья и искоса, как обыкновенно смотрят загнанные собаками кабаны на картинах, представляющих охоту, уже начинают приподнимать свои шляпы. Я смотрю на их нескончаемые партии в домино, прерываемые в одних и тех же местах одними и теми же шутками - по одному су за сотню! - и спрашиваю себя: что же такое жизнь, как сказал бы г-н, Виктор Гюго3. Нет, я ни о чем не спрашиваю себя, я смотрю на эти "луковичные растения", и вид их неизменного и попросту глупого спокойствия внушает мне нечто вроде унылого смирения,-- это тот же хлороформ... пусть мне вырывают коренной зуб!

Вы надеетесь, что я сообщу вам что-нибудь о Версале? да? Ну, так вы ошибаетесь. Вы знаете мою любовь к неожиданному, а здесь я мог бы повторить лишь все те истертые донельзя суждения, которые слышал и повторял тысячу раз. Впрочем, если я напишу вам следующие слова: "величие, уединение, безмолвие, белые статуи, голые деревья, обледенелые фонтаны, великие воспоминания, длинные пустынные аллеи" - при помощи этих слов, которые вы можете пересыпать, как камушки калейдоскопа,-- с вашим воображением и вашим умом (о! о!) вы сами будете вполне в состоянии сказать себе всё, что я мог бы вам написать, и еще в тысячу миллионов раз лучше (спешу прибавить эти последние слова, иначе моя фраза стала бы фатовской до ужаса), если вы не предпочтете заняться чем-нибудь другим, чего не могу вам не посоветовать.

Между тем я был у О. Берне; картина его слаба и холодна4.

Я познакомился с двумя собаками: одна общительна, весела, ветрена, мало или вовсе не воспитанна, умна, насмешлива и плутовата, в наилучших отношениях со всеми и, по правде говоря, без настоящего чувства собственного достоинства; другая кротка, мечтательна, ленива и лакомка, вскормленная на сочинениях Ламартина, вкрадчива и заносчива одновременно5. Собаки эти посещают то же кафе, что и я. Первая принадлежит (если собака может принадлежать!!!) маленькому военному хирургу, очень худому, очень безобразному и очень угрюмому; хозяйка же второй собаки - кассирша, маленькая старушка, до того добрая, что стала беззубой.-- Есть люди, которые на вас производят подобное впечатление.-- Первую собаку я приглашал к себе в гости, но она полагает, что хозяин накажет ее за это плеткой; я не мог противопоставить ей разумных доводов и удовольствовался тем, что дал кусочек сахара, который она в то же мгновенье сгрызла, учтиво и быстро виляя хвостом.

А засим целую ваши прекрасные руки и остаюсь навсегда

ваш

И. Тургенев.

P. S. До встречи в пятницу вечером или в субботу утром.