Письмо Полине Виардо - Письма (1831-1849) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

29, 30 мая (10, 11 июня) 1849. Париж

Dimanche soir.

Bonsoir, Madame - comment vous portez-vous a Courtavenel? Je vous donne en mille de deviner ce a quoi... Mais jo suis bon de vous lo donner en mille - car vous l'avez deja devine a la vue de ce morceau de papier de musique, Oui, Madame, c'est moi qui ai compose ce que vous voyez - musique et paroles - ma parole! Ce que cela m'a coute de peine, de sueur au front, d'agonie mentale, se refuse a la description. J'ai trouve l'air assez vite - vous comprenez - l'inspiration! mais ensuite le trouver sur le piano - et puis l'ecrire! J'en ai dechire 4 ou 5 brouillons et meme maintenant je ne suis pas sur de ne pas avoir ecrit quelque chose de monstrueusement impossible. En quel ton est-ce, s'il vous plait? J'ai du rassembler a grand-peine tout ce qui a surnage de bribes musicales dans ma memoire. Je vous assure - la tete m'en fait mal. Quel travail! Enfin, cela vous fera rire peut-etre pendant 2 minutes1. Du reste, je me porte bien mieux que je ne le chante - je vais sortir demain pour la premiere fois.-- Voyons, arrangez a cela une basse comme pour les notes que j'ecrivais au hasard. Si Manuel m'avait vu a l'ouvrage - cela l'aurait fait penser aux vers qu'il composait sur le pont de Courtavenel en faisant des ronds de jambe convulsifs et en agitant ses bras d'une maniere gracieuse et arrondie. Saperlotte! - c'est aussi difficile que ca de composer de la musique? Meyer-beer est un grand hommeu2 Lundi.

A mon reveil j'ai trouve votre lettre et ne suis plus en train de plaisanter. Quel malheur! Quand on pense ce qu'il y a de mauvaises choses inutiles dans le monde - le cholera, la grele, les rois, les soldats etc., etc. ... Dieu serait-il un misanthrope? A propos de cholera il poursuit ses ravages avec fureur; tantot c'etait le chaud qui le favorisait, maintenant, c'est le froid qui le developpe.-- Il s'accommode de tous les regimes, ce gaillard-la.-- Pour moi,jesens sa griffe se retirer - mais lentement; on m'avait permis de sortir aujourd' hui - ne voila-t-il pas qu'il me survient une espece de fluxion a la joue.-- De par tous les diables - ou ai-je pu prendre froid? - moi qui ne sors pas de ma chambre. Je me vois oblige de la garder encore aujourd'hui. Le desastre survenu a Courtavenel me rappelle une scene penible dont j'ai ete temoin en Russie.-- Toute une famille de paysans etait sortie en chariot pour aller faire la recolte d'un champ a eux situe a quelques verstes de leur village - et ne voila-t-il pas qu'une grele epouvantable vient detruire do fond en comble tous les epis; - ce champ si beau n'etait qu'une mare de boue. Je viens a passer par la: ils etaient tous silencieusement assis autour de leur telega; les femmes pleuraient, le pere, tete nue et la poitrine decouverte, ne disait rien. Je m'approchai d'eux - je tachai de les consoler - mais a mon premier mot, le paysan se laissa lentement tomber la face sur la terre et de ses deux mains ramena sa chemise de grosse toile grise sur sa tete.-- C'a ete le dernier geste de Socrate mourant;-- derniere et muette protestation de l'homme contre la cruaute de ses semblables ou la brutale indifference de la nature. C'est qu'elle l'est;-- elle est indifferente; il n'y a de l'ame qu'en nous et peut-etre un peu autour de nous... c'est un faible rayonnement que la vieille nuit cherche eternellement a engloutir.-- Cela n'empeche pas cette scelerate de nature d'etre admirablement belle - et le rossignol peut nous causer de charmantes extases, pendant qu'un malheureux insecte a demi broye se meurt douloureusement dans son gesier.

Sacregorgon - que c'est noir - je crois que j'ai ete trop eloquent - mais ca ne fait rien. Voyons que faut-il vous dire encore avant de finir.-- Ah! que je suis fort reconnaissant a Mme Sitches de l'interet qu'elle m'a temoigne - et que je ne suis pas un ingrat, que je serai fort content de la revoir jeudi, si faire se peut. Car partir avant ce jour la - il ne faut pas y penser. Du reste, je vous prie de dire de ma part mille amities a tout le monde et a Mr Maurice Sand entr'autres, s'il le veut bien et s'il ne m'a pas oublie. Portez-vous bien, amusez-vous et que Dieu vous benisse. A propos, j'ai trouve trois sujets; il est vrai qu'ils sont tous tres mauvais; mais en perseverant, je trouverai quelque chose peut-etre.

A revoir apres demain. En attendant je vous serre les mains bien amicalement... Seien Sie tausend mal gesegnet.

Votre

J. Tourgueneff.

Полине Виардо С французского:

Воскресенье вечером.

Добрый вечер, милостивая государыня. Как вы поживаете в Куртавнеле? Держу тысячу против одного, что вы не угадаете, чем... По хорош же я, предлагая тысячу против одного - ведь вы уже всё угадали при виде этого лоскута нотной бумаги. Да, милостивая государыня, это я сочинил то, что вы видите - музыку и слова, даю вам слово! Сколько это мне стоило труда, пота, умственных мучений, не поддается описанию. Мотив я нашел довольно скоро - вы понимаете: вдохновение! - но затем подобрать его на фортепьяно и еще записать... Я разорвал четыре или пять черновиков и все-таки даже теперь не уверен в том, что не написал чего-нибудь до невозможности чудовищного. В каком это тоне, скажите пожалуйста? Мне пришлось с величайшим трудом по крохам собирать всё, что всплывало в моей музыкальной памяти. У меня голова от этого болит, уверяю вас. Что за труд! Как бы то ни было, это заставит нас, быть может, минуты две посмеяться1. Впрочем, чувствую я себя несравненно лучше, чем пою,-- завтра я в первый раз выйду. Пожалуйста, подберите к этому бас, как для тех нот, которые я писал наудачу. Если бы Мануэль увидел меня за работой,-- это напомнило бы ему о стихах, которые он сочинял на куртавнельском мосту, описывая судорожные круги ногой и делая грациозные округленные движения руками. Чёрт возьми! неужели так трудно сочинять музыку? Мейербер великий человек2!!

Понедельник.

Проснувшись, я нашел ваше письмо и уже вовсе не расположен шутить. Какое несчастье! Как подумаешь, сколько дурных и бесполезных вещей существует на свете - холера, град, короли, солдаты и т. д., и т. д. ... Неужели бог - такой человеконенавистник? Кстати о холере, она с неистовством продолжает свою опустошительную деятельность: то ей благоприятствовала жара, теперь ее развитию способствует холод. Она умеет приспособляться ко всякому режиму, эта пройдоха. Что до меня, то я чувствую, как ее когти отпускают меня, но происходит это медленно; мне было разрешено выйти сегодня - и вдруг у меня делается на щеке что-то вроде флюса! Где, чёрт возьми, мог я простудиться, не выходя из своей комнаты? И вот я вынужден не покидать ее и сегодня. Бедствие, случившееся в Куртавнеле, напоминает мне тягостную сцену, свидетелем которой я был в России. Целая крестьянская семья выехала г, телеге, чтобы заняться уборкой своего поля, находившегося в нескольких верстах от их села; и вдруг ужаснейший град дочиста уничтожает весь урожай; - прекрасное поле превратилось и грязную лужу. Мне случилось проходить мимо; все они безмолвно сидели вокруг своей телеги; женщины плакали; отец, с непокрытой головой и обнаженной грудью, ничего не говорил. Я подошел к ним, хотел было их утешить, но при первом моем слове мужик медленно повалился ничком и обеими руками натянул свою рубаху из грубого холста на голову. Это было последним движением умирающего Сократа; последний и безмолвный протест человека против бездушия себе подобных или жестокого равнодушия природы. Да, она такова: она равнодушна; - душа существует только в нас и, может быть, немного вокруг нас... это слабое сияние, которое печная ночь неизменно стремится поглотить. Но это но мотает злодейке-природе быть восхитительно-прекрасной, и соловей может очаровывать нас и восхищать, а тем временем какое-нибудь несчастное, полураздавленное насекомое мучительно умирает у него в зобу.

Проклятие, как это мрачно! - мне кажется, что я чересчур красноречив,-- но это ничего. Что же еще сказать мне вам, прежде чем окончить письмо? Что я весьма признателен г-же Сичес за участие, которое она во мне принимает, и что я не лишен чувства благодарности и буду очень рад повидать ее в четверг, если это будет возможно. Потому что выехать до этого дня - и думать нечего. Впрочем, прошу вас передать от меня тысячу дружеских приветив всем и г-ну Морису Сайду в частности, если он не возражает и если не позабыл меня. Будьте здоровы, веселитесь хорошенько, и да благословит вас бог. Кстати, я нашел три сюжета; правда, псе они очень плохи, но, проявив настойчивость, может быть, я что-нибудь и сочиню.

До свиданья послезавтра. А пока очень дружески жму вам руки... Seien Sie tauseadmal gesegnet {Будьте тысячу раз благословенны (нем.).}.

Ваш

И. Тургенев.