Полине Виардо - Письма (1850-1854) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

С французского:

No 4

Спасское.

Воскресенье, 10/22 августа 52.

Дорогая и добрая госпожа Виардо, я еще не уехал в тот маленький городок Епифань, о котором упоминал в письме вашему мужу1. Кое-какие дела задерживают меня здесь и задержат до среды - пользуюсь этим, чтобы вам написать. Начну с благодарности за письмо No 2 из Куртавнеля, давно я но получал такого хорошего письма2. Оно дышит безмятежностью, спокойным удовлетворением, которым я обязан маленькой Клоди - строчки сжимаются к концу страницы, а их пять! Словом, это письмо сделало меня счастливым. Тем более, что хотя вы и не говорите о своем здоровье, я чувствую, что оно в прекрасном состоянии, крепкое и цветущее благодаря свежему деревенскому воздуху. Дай бог, чтобы я не ошибался и чтобы так было и в туманной Англии, куда, возможно, последует за вами это письмо. (Я посылаю его на улицу Дуо.) Кое-что в вашем письме, однако, меня огорчило - вы знаете, о чем я говорю. Я испытывал настоящие дружеские чувства к Г<уно>, несмотря на некоторые черты его характера, которые но ускользнули от меня и которые я относил за счет его иезуитского воспитания3, и несмотря... Но быть неблагодарным по отношению к вам! Действовать так, как он, это возмутительно - между нами всё кончено - я больше не хочу вспоминать о нем, сохраняя самый живой интерес к его таланту4. Жаль, что подобные открытия портят даже прошлое; я не хотел бы теперь думать о времени, когда я видел его сочиняющим первый акт "Сафо"5... Ну, не будем больше говорить об этом. Не забудьте о вашем обещании присылать мне всё, что появится о нем на контору Языкова. Подумайте немного о пустыне, в которой я нахожусь...

Если бы по крайней мере у нас была хорошая погода! Но лето было ужасным. Ни единого сносного дня - холод, истер, дождь - сегодня настоящая зима. Северный ветер завывает вокруг моего домишки, с яростью клонит к земле еще зеленые деревья, срывает с них листья, будто спешит поскорее покончить с тем, что еще осталось от лета. Ледяной дождь хлещет по стеклам - небо то омерзительно тускло-белое, то свинцово-сероо, а дождь всё сильнее! Это ужасно.... а барометр - нише отметки, показывающей дождь. Какая перспектива! Но надо привыкать. Впереди шесть месяцев подобной погоды, да и почему шесть - все девять, до весны!

Сегодня я получил известие, что мои "Записки охотника" наконец появились в Москве. Следует надеяться, что их издание по причинит мне вреда - они были совершенно готовы в апреле, и если я ждал до настоящего времени, то для того, чтобы показать, что у меня не было ни малейшего намерения бросать вызов кому бы то ни было. Думаю даже, что все, кто их прочитает, воздадут должное моим патриотическим чувствам. Я поручил моему издателю послать вам экземпляр - держите его в своей библиотеке и знайте, что хотя там и нет посвящения6, я отдал этот труд под вашу защиту, как и всё, что я думаю и делаю с давних пор.

Вторник.

Погода всё та же - это и впрямь неслыханно. Только к ней относите, прошу вас, low spirits {грустный тон (англ.).} этого письма, да еще, быть может, к болезни бедной Дианы, которая всё еще продолжается, несмотря на пилюли, которые мне посоветовали ей давать. Увы, мне придется уехать без нее!

Вчера я прочитал в "Illustrated News", которые получает мой брат, известие о вашем ангажементе в Бирмингеме и Нориче7. Жду от вас подробностей, прошу, подумайте обо мне. Кстати, мой экземпляр - или, вернее, ваш экземпляр моей книги будет отослан на улицу Дуэ.

Прошу прощения, что не закончил эту страницу - нужно посылать письмо на почту. Дорогая госпожа В<иардо>, не проходит и ночи, чтобы я не видел во сне Парижа или Куртавнели... Поверьте, что мой ум и сердце всегда полны вами и вашими близкими. Завтра я уезжаю в Епифань, напишу вам оттуда до конца недели...

Прощайте. Тысяча приветов всем, с нежностью целую вам руки,

Ваш

И. Тургенев.