Полине Виардо - Письма (1850-1854) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

С французского:

Спасское,

4/16 февраля 1853.

Дорогая и добрая госпожа В<иардо>. Вчера по возвращении из небольшой поездки, которую я совершал в окрестностях с целью навестить некоторых соседей - я нашел ваше четвертое письмо из Петербурга1. К сожалению, плохие вести берут в нем верх над хорошими. Я не беспокоюсь за маленькую Луизу2, но боюсь, как бы вашему мужу не пришлось уехать раньше вас. Если врачи советуют ему так поступить, пусть он сделает это без колебаний, не дожидаясь улучшения, которое может быть лишь кратковременным. Если он уедет, отправитесь ли вы в Москву3? Мне кажется, что ввиду триумфального успеха вашего reappearance {нового появления (англ.).} вам будут сделаны прекрасные предложения на следующий сезон - примете ли вы их4? Полагаю, что это было бы желательно с финансовой точки зрения - но с кем вы приедете? Меня, увы! это слишком мало касается, ибо, судя по тому, как идут дела, я по вижу ни малейшей возможности покинуть мое убежище раньше, чем через два или три года - мне только что отказали в разрешении посетить мои собственные владения, расположенные в губерниях, пограничных Орловской. Впрочем, мне кажется, что я вам уже об этом говорил. Признаюсь, что в целом я очень мало забочусь о своем будущем - оно меня почти не интересует - это всего лишь некий отрезок времени, который производит на меня впечатление степи.

Не знаю, говорил ли я нам о том, что у одного из моих соседей имеется довольно хороший и многочисленный оркестр под управлением превосходного капельмейстера - немца по фамилии Амтсберг5. Эти музыканты поистине хорошо играют - у них огромный репертуар, они исполняют любую классическую музыку, и, что особенно замечательно в их игре, так это слаженность, совпадение колорита и нюансов. В этом, впрочем, нет ничего удивительного. Амтсберг обучил почти всех их сам. Среди всего, что я слышал, есть две вещи, от которых я без ума - фантазия до минор Моцарта6, написанная для фортепьяно и аранжированная для оркестра одним из его учеников - третья часть этой фантазии - нечто невыразимо прекрасное - и адажио Девятой симфонии (An die Kreude) {К радости (нем.).} Бетховена7. Это адажио - как небо, которое приоткрывается и непреодолимо влечет вас в свои лазурные глубины. Первая часть тоже возвышенна, что же касается скерцо, то, признаюсь, я нахожу его одновременно тяжеловесным, грубым и незначительным, а там, где его счет на четыре четверти - пошлым. Не понимаю также начало финала - с его следами реминисценций и протяжными завываниями контрабаса. Но нет ничего более неотразимого, более величественного, чем взрыв, предваряющий вступление хора. Прошу вас, скажите, не ошибся ли я в том впечатлении, которое произвела на меня эта симфония, и заклинаю вас раздобыть фантазию Моцарта (вот ее название: Большая фантазия до минор, аранжированная для оркестра Занфридом, без особого названия) и сказать мое, что вы о ней думаете. Третья часть, о которой я вам говорю (их всего три), словно передает в точности мое теперешнее душевное состояние - я не могу ее слышать и ни почувствовать себя совершенно смятенным, растрогавши!, взволнованным,-- словом, это восхитительно и потрясающе - гениальность бьет здесь мощной струей.

Передайте В<иардо>, что его анекдоты о Л<уи>-Н<аполеоне> заставили меня смеяться, как сумасшедшего8. Самое прелестное в этом господине - то, что он пытается выставить себя примером добродетели для всей вселенной - он говорит об этом буквально в своей последней речи9. Слова правят миром - ограбьте кого-нибудь у всех на глазах, громко провозглашая при этом ваше глубочайшее уважение к собственности других - никто не усомнится в вашей честности.

Вы не забудете о вашем дагерротипе (или фототипе), не правда ли? Я ожидаю его с нетерпением. А если бы вы прислали мне несколько тактов "Сафо", я был бы вам очень признателен. Я понимаю, что всё ваше время должно быть занято либо работой, либо теми, кто желает вас видеть - и всё же, если бы это было возможно!

Окончу письмо завтра. А пока будьте счастливы и здоровы. Не утомляйтесь чрезмерно.

Пятница, 6/18 февраля.

Если В<иардо> все-таки придется уехать прежде вас - попросите его передать ружье в контору Языкова - или же - если вы поедете в Москву, возьмите его с собой. Вы получите деньги до поста - то есть недели через две. Этот чертов хлеб совсем не желает продаваться!

Не забудьте сообщить мне в вашем первом же письме, намереваетесь ли вы поехать в Москву.

Прощайте - мои добрые друзья. Быть может, мы с вами и увидимся - по разлука бессильна перед такой дружбой, как наша. Жму вам руки и остаюсь

ваш И. Тургенев.