С. Т. Аксакову - Письма (1855--1858) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

1 (13) ноября 1856. Париж

Париж,

1-го/13-го ноября 1856.

Любезный и почтенный Сергей Тимофеевич, до сих пор я всё странствовал - или, говоря точнее, до сих пор я не свил себе хотя временного гнезда - но теперь я поселился на квартере, rue de Rivoli, No 206, и взялся за перо, от которого рука отвыкла было.-- Я часто думал об Вас и о Ваших - а теперь одно из первых моих желаний - дать Вам о себе весть и услыхать от Вас, как Вы можете и что делаете хорошего. Я даже не знаю наверное, где Вы - в Абрамцеве или в Москве - и пишу - наудачу - в редакцию "Русской беседы". Здесь я - пока - отрезан от живого сообщения с Россией; письма-то я получаю, хотя немного - но журналов (кроме 2 нумеров "Современника") - не вижу; впрочем, я надеюсь помаленьку всё это Достать; здесь есть один князь Трубецкой, который всё получает и с которым я надеюсь познакомиться; сверх того, здешний священник1 получает "Русскую беседу". Хочется мне очень перечесть во 2-м No "Р<усской> б<еседы>" те главы из Ваших воспоминаний, которые я слышал в нынешнем году, весной, в Москве2. Книга Ваша произвела впечатление даже за границей; - скоро появится подробный отчет о ней в "Revue des 2 Mondes"3.-- Что касается до меня, то пребывание во Франции произвело на меня обычное свое действие: всё, что я вижу и слышу - как-то теcнее и ближе прижимает меня к России, всё родное становится мне вдвойне дорого - и если б не особенные, от меня уж точно не зависящие обстоятельства - я бы теперь же вернулся домой. Во всяком случае, если я буду жив и здоров - я в мае месяце у себя в деревне.-- Я охотился здесь осенью; но дичи было весьма мало (кроме зайцев); куропатки переводятся - и скоро даже эта последняя однообразная французская охота прекратится. Впрочем, я убил одного фазана. Я заказал себе великолепнейшее ружье у первого мастера в Лондоне, Ленга, и весной вывезу оттуда двух отличных собак. Кролика я никак не мог убить ни одного; ужасно трудно стрелять их на перемычках; как мыши шмыгают они через узкие дорожки, оставляемые во Франции в лесах,-- и выстрел всегда приходится позади.

Я написал в Петербург, чтобы доставили Вам один экземпляр моих собранных "Повестей и рассказов" анненковского издания4. В них, я это знаю, слишком много слабого, недоделанного - недоделанного отчасти от лени, а отчасти - что греха таить! - от бессилия; но Вы пропускайте или дополняйте мысленно - плохое - и взгляните снисходительно на остальное Я один из писателей междуцарствия - эпохи между Гоголем и будущим главою; мы все разрабатывали в ширину и вразбивку то, что великий талант сжал бы в одно крепкое целое, добытое им из глубины; что же делать! Так нас и судите.

Напишите мне, пожалуйста, хотя два слова о себе и о всех Ваших. Что И<ван> С<ергеевич> вернулся из Крыма - и как его здоровье?5 Что делает К<онстантин> С<ергеевич>? Как идет "Беседа" в отношении финансовом - т. е. много ли у ней подписчиков?6 - Что делается в Москве? Мы здесь чуяли веяние новой жизни, начавшейся на родине7 - и радовались душевно; скажите слово и о ней. - Передайте мой поклон Самарину и Хомякову8.

Хочу я познакомиться с здешними литераторами, хотя ни к одному не чувствую симпатии и ничего не ожидаю для себя от этого знакомства; но оно любопытно - и, может быть, поучительно. Состояние умов во Франции, сколько я могу судить, довольно странное и совсем не такое, каким его почитают у нас. Этого в письме - и особенно в немногих словах - не передашь. Постараюсь глядеть на всё без предубежденья и пристрастья - и буду также стараться много видеть.

Прощайте; любезнейший Сергей Тимофеевич, желаю Вам от души всего хорошего на свете. Кланяюсь Вашей супруге и всем Вашим, крепко жму Вашу руку и остаюсь навсегда

душевно Вам преданный

Ив. Тургенев.