Е. Е. Ламберт - Письма (1855--1858) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

3 (15) ноября 1857. Рим

Рим.

3/15-го ноября 1857.

Любезнейшая графиня, Я считаю еще себя в долгу у Вас за Ваше большое и милое письмо, полученное мною в апреле месяце; потому что я не могу никак признать маленькую мою записку и Вам за серьезный ответ1. Я тогда располагал вернуться к зиме в Россию - и потому, надеясь скоро свидеться с Вами, не считал нужным распространяться на бумаге; но вместо Петербурга я попал в Рим и раньше мая месяца в Россию не приеду. Отчасти это сделалось случайно: один мой хороший приятель2 отправлялся в Рим и пригласил меня с собою; но была также и причина, почему я так скоро согласился. В последнее время я, вследствие различных обстоятельств, ничего не делал и не мог делать3; я почувствовал желание приняться за работу - а в Петербурге это было бы невозможно; меня бы там окружили приятели, которых бы я увидал с истинной радостью, но которые помешали бы мне (да я сам бы себе помешал) уединиться; а без уединения нет работы. Рим именно такой город, где легче всего быть одному; а захочешь оглянуться - не пустые рассеянья ожидают тебя - а великие следы великой жизни, которые не подавляют тебя чувством твоей ничтожности перед ними, как бы следовало ожидать - а, напротив, поднимают тебя и дают душе настроение несколько печальное, но высокое и бодрое. Если я и в Риме ничего не сделаю,-- останется только рукой махнуть.

В человеческой жизни есть мгновенья перелома, мгновенья, в которых прошедшее умирает и зарождается нечто новое; горе тому, кто не умеет их чувствовать,-- и либо упорно придерживается мертвого прошедшего, либо до времени хочет вызывать к жизни то, что еще не созрело. Часто я погрешал то нетерпением, то упрямством; хотелось бы мне теперь быть поумнее. Мне скоро сорок лет; не только первая и вторая, третья молодость прошла - и пора мне сделаться если не дельным человеком, то по крайней мере человеком, знающим, куда он идет и чего хочет достигнуть. Я ничем не могу быть, как только литератором - но я до сих пор был больше дилетантом. Этого вперед не будет4.

Пока я наслаждаюсь Римом и его прекрасными окрестностями. Погода стоит чудесная; почти не веришь глазам, встречая в ноябре месяце только что распускающиеся розы. Но не столько поражают меня эти необыкновенности, как вообще весь характер здешней природы. Такая ясная, кроткая и возвышенная красота разлита всюду!

Русских здесь немного - по крайней мере я знаком с немногими5. Да и бог с ними! Из 50 заграничных Русских - лучше не знакомиться с 49-ю. Всех их втайне съедает скука, та особенная, заграничная скука Русская, о которой я когда-нибудь напишу статейку6. Из здешних художников самый замечательный Иванов - и в его картине (которую он мне показал под секретом) - есть первоклассные красоты.

А что делается у нас в России? Здесь ходят разные противоречащие слухи7. Если б не литература, я бы давно вернулся в Россию; теперь каждому надобно быть на своем гнезде. В мае месяце я надеюсь прибыть в деревню - и не выеду оттуда, пока не устрою моих отношений к крестьянам. Будущей зимой, если бог даст, я буду землевладельцем, но уже не помещиком и не барином8.

Это письмо отнесет Вам Анненков. Познакомьтесь с ним; Вы его полюбите. Он прекрасный, умный и милый человек9.

Напишите мне несколько слов (по-французски, разумеется) о Вас самих; о Вашем муже и Вашем сыне. Всё ли Вы живете на Фурштатской, и что делает Ваша приятельница Mme Veriguine? Очень бы я был Вам благодарен, если б Вы мне сказали слово о том, где вдова Еврейнова и что делает ее необыкновенная дочь Лидия?

Прощайте; желаю Вам всех возможных благ и крепко жму Вашу руку. Мой адресс - Rome, poste restante. Это вернее всего.

Преданный Вам

Ив. Тургенев.

Р. S. Пришлите мне Ваш верный адресс.