Л. H. Толстому - Письма (1855--1858) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

25 ноября (7 декабря) 1857. Рим

Рим.

28-го {Так в подлиннике.} ноября/7-го декабря 1857.

Милый Толстой, четвертого дня принес мне Боткин Ваше письмо; - говорю Вам спасибо и отвечаю1. (Кстати, большого Вашего письма в Fecamp я не получал - я в Фекане вовсе не был; впрочем, я написал туда, чтобы мне его выслали, если оно не затерялось)2 Причина приезда моего в Рим - вместо возвращения в Россию - очень проста, хотя, в сущности, причина эта имеет три корня, а может быть, и четыре. 1) Я побоялся возвратиться в Россию на зиму; 2) Мне хотелось приехать с пустыми руками, а в Риме я надеялся поработать и не обманулся; 3) Мысль увидать Италию вместе с Боткиным мне понравилась; 4) Весною, возвращаясь в Россию - я еще раз увижу близких мне людей3. Кажется, всё здесь мне было бы очень и очень хорошо, если б проклятая болезнь не принялась опять грызть меня; боюсь я, она отсюда меня выживет.-- Разъезжая с Боткиным по окрестностям, по развалинам, под этим "благосклонным" небом, мы беспрестанно вспоминаем о Вас. Нам было бы хорошо от Вашего присутствия - а Вам, я думаю, Рим и понравился бы и принес много пользы. Вы бы, наверное, здесь славно работали; даже я стряхнул здесь свою лень и написал повесть, которая на днях отправляется в Петербург. Я ее прочел Боткину: он дал мне дельные советы, которыми я воспользовался4.

Как-то Вы поживаете в Москве? С Вашей сестрой жить очень легко - но Вы не умеете жить легко5. Вы хотите во всем полноту и ясность - и хотите всё это тотчас. Вы беспрестанно щупаете пульс своим отношениям с людьми и собственным ощущениям: всё это мешает гладкому и легкому течению дня. Мне сдается, что Вам в Москве будет скучно, и Вы будете вдруг метаться из стороны в сторону; а Вамбы теперь надобно спокойно и вкусно работать. Я не хочу верить, чтобы нынешнее юридическое направление литературы Вас сбило с толку; я на днях прочел щедринского "Жениха"6 - и представить не могу, чтобы можно было придавать какое-либо значение таким грубым штукам; оно, может быть, полезно, но позволить этому хотя на волос возыметь влияния на собственную деятельность - непростительно; идите своей дорогой и пишите - только, разумеется, не Люцернскую морально-политическую проповедь7 - Боткин мне очень хвалил начало Вашего Кавказского романа8. Вы пишете, что очень довольны, что не послушались моего совета - не сделались только литератором9. Не спорю, может быть, Вы и правы, только я, грешный человек, как ни ломаю себе голову, никак не могу придумать, что же Вы такое, если не литератор: офицер? помещик? философ? основатель нового религиозного учения? чиновник? делец? Пожалуйста, выведите меня из затруднения и скажите, какое из этих предположений справедливо.

Я шучу - а в самом деле, мне бы ужасно хотелось, чтобы Вы поплыли, наконец, на полных паРусах. С каким бы удовольствием сидел я бы теперь между Вашей сестрой и Вами и спорил бы с Вами до упаду, но весело и дружелюбно, между тем как брат Ваш Николай тут же бы присутствовал и вмешивал бы изредка в наши речи свое умное слово! Пожалуйста, поклонитесь ему от меня и известите, не пишет ли он чего-нибудь: в его записках были восхитительно поэтические страницы10.-- Видаете Вы Аксаковых и как Вы с ними? Я на днях напишу Сергею Тимофеевичу; мне хочется возобновить переписку с ним.

До меня уже не впервые доходят слухи,: что дядя мой не так управляет моим именьем, как бы следовало. Что ж мне было делать? Сам я не умел с этим {Далее зачеркнуто: сделать} сладить - сделал всё, что мог, т. е. назначил себе небольшую сумму на годовой прожиток, 3600 руб. сер. Зато я решился посвятить весь будущий год на окончательную разделку с крестьянами; хоть всё им отдам - а перестану быть "барином". На это я совершенно твердо решился - и из деревни не выеду, пока всего не кончу.

Боткин здесь стал молодцом. Нога не болит, дух бодр и свеж. Из остальных Русских один художник Иванов человек замечательный и умный; другие наши художники - дурачки, зараженные брюлловщиной11,-- и бездарные, то есть не то что бездарные, все они с средствами - да ничего из этих средств сделать не умеют. Живут с девками, бранят Рафаэля - и только. Русского художества еще нет.

Погода стоит удивительная. Розы цветут - да меня это мало радует... Я убеждаюсь, что здешний климат мне не по шерсти. А жаль будет выехать.

Напишите мне в Рим, poste restante.-- Поклонитесь всем московским приятелям (это будет нетрудно - их у меня очень немного) - пожмите руку Вашей сестры. Я не франкирую письма, чтобы оно верней дошло - и Вы не франкируйте.

Будьте здоровы и работайте.

Любящий Вас

Ив. Тургенев.

P. S. Пришлите Ваш адресс.