Л. Н. Толстому - Письма (1855--1858) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

27 марта (8 апреля) 1858. Вена

Вена.

8-го апреля нов. ст.

1858.

Любезный Толстой.

Давно я не писал Вам - я у Вас в долгу,-- но часто думал о Вас и вот теперь, приехавши в Вену, беру перо и хочу немножко поболтать с Вами. Я полагаю, Вы знаете, что я скоро возвращаюсь в Россию, во всяком случае не позже конца мая. Где-то мы увидимся с Вами? Досюда дошли слухи, будто Вы собираетесь за границу, но мне, при сильном желании видеть Вас летом - т. е. не просто видеть - а видаться с Вами - часто - не хочется верить этим слухам, Говорили же в Риме, что Вы женитесь! - Не зная наверное, где Вы, посылаю Вам это письмо через Колбасина.

Что Вам сказать о себе? - Мое здоровье всё так же дурно - и я нахожусь в Вене для консультации с известным здешним доктором. Много мне повредила моя болезнь - лучшие дни были ею отравлены,-- а все-таки я вынес великое впечатление из Италии, которую в этот раз больше узнал, чем прежде. Я доволен зимою, прожитою в Риме. Несколько хороших семян запало в душу,-- взойдут ли они - это господь знает. Я знаю, Вы недовольны моей последней повестью1; и не Вы одни, многие из моих хороших приятелей ее не хвалят; я убежден, что все вы правы; - а между тем я писал ее очень горячо, чуть не со слезами - стало быть, никто не может знать, что такое он делает. Если б мне сказали, что "Ася" вышла отличная вещь - я бы удивился - зная, в каком душевном расстройстве я находился, когда я писал ее - но я бы поверил; а теперь я верю и даже как будто вижу, что она неудачна и плоха.-- Как ни вертись, если нет большого, здравого таланта, всякий раз выходит лотерея.

Итак, наше "обязательное соглашение" рухнуло!2 Этого следовало ожидать.-- Я очень доволен этим оборотом дела. Словно на волю отпустили, хотя на что она, эта воля? - Некрасов, говорят, отказал Вам поместить "Погибшего"3; теперь, слышно, Вы его переделали; а другие Ваши работы подвигаются?

Известите меня, что делает Дружинин? Говорили, что он очень плох. Потом прошел слух, что ему стало лучше. Напишите слова два о нем, о Писемском; Анненкова я надеюсь сам скоро увидать; я получил от него письмо из Берлина - и зову его сюда.

Боткин показал мне Ваше письмо, где Вы с таким жаром говорите о намеренье основать чисто художественный журнал в Москве4. Политическая возня Вам противна; точно, дело грязное, пыльное, пошлое; - да ведь и на улицах грязь и пыль - а без городов нельзя же. Кстати о Боткине: я провел с ним целую зиму; он умнейший человек, весь отстоялся и просветлел, как отличное вино,-- но его старческое, всестороннее обращение к наслаждению - подчас бывает неприятно. У него точно несколько ртов, кроме телесного: эстетический, философский и т. д.-- и он всеми ими чавкает. Но он бесценный товарищ и советчик.

Эх, любезный Толстой, если б Вы знали, как мне тяжело и гРустно! Берите пример с меня: не дайте проскользнуть жизни между пальцев - и сохрани Вас бог испытать следующего рода ощущение: жизнь прошла - и в то же самое время Вы чувствуете, что она не начиналась - и впереди у Вас неопределенность молодости со всей бесплодной пустотой старости.-- Как Вам поступить, чтобы не попасть в такую беду - не знаю; да, может быть, Вам вовсе и не суждено попасть в эту беду. Примите по крайней мере мое искреннее желание правильного счастья и правильной жизни. Это Вам желает человек глубоко - и заслуженно - несчастный.

Известите меня, что делает Ваша сестра и брат Ваш Николай? Где они проведут лето? Дружески кланяюсь им обоим. Аксаковым я писал еще из Рима5.-- До свидания, будьте здоровы и веселы.

Ваш

Ив. Тургенев.