В. П. Боткину - Письма (1855--1858) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

8 (20) февраля 1856. Петербург

С. Петербург.

8-го февр. 1856.

Милый Боткин, Получил твое письмо о Лодыженской1. Характера стека ее так верна, что остается удивляться, почему ты с таким тонким пониманьем человеческих физиономии никогда ничего не сочинял сам? Посылка (т. е. повесть ее) к тебе уже отправлена - и ты, вероятно, ее уже получил и отвез. Однако я полагаю, тебе все-таки будет приятно знакомство с Лодыженской: она именно +, а не - 2.

Что тебе сказать об нас? Всё идет помаленьку. Я познакомился с Гагариной3, которая мне чрезвычайно понравилась. Некрасов поправляется. С Толстым я едва ли не рассорился - нет, брат, невозможно, чтоб необразованность не отозвалась так или иначе. Третьего дня, за обедом у Некрасова, он по поводу Ж. Занд высказал столько пошлостей и грубостей, что передать нельзя. Спор зашел очень далеко - словом - он возмутил всех и показал себя в весьма невыгодном свете. Когда-нибудь расскажу тебе - а писать неловко4.

Фет уехал. Стихотворения его все приведены в порядок и уже поступили в цензуру5. На днях начнется печатание.

Как в Москве понравилась 2-я книжка "Современника", и какое составилось там окончательное мнение о "Рудине"? Напиши мне это6. А 3-я книжка "Русского вестника" недурна7. Островский приехал вчера. Я тебе сообщу, какое он произведет здесь впечатление - и какое на него произведут впечатление8.

Вчера у Штакенншейдер на домашнем театре давали "Школу гостеприимства" - и она произвела скандал и позор - половина зрителей с омерзением разбежалась - я спрятался и удрал - а Дружинин стоял среди публики, как утес среди волн. Григорович, который всё еще тут витает, совсем не явился. Лучше всего было то, что эту чепуху приписывали мне. Я пережил трудные минуты - да и можно ли было вытащить на свет божий этот фарс, годный только в каникулярные дни в степной деревне?9 Третьего дня я был на генеральной репетиции "Чиновника", пьесы Соллогуба. Вера Самойлова очень была мила10. Искусственна до конца ногтей,-- но и сама пиеса искусственна, точно написана для Gymnase11, с добродушным полковником, комическим лицом, великодушным jeune premier и кокетливой вдовой. Впрочем, ты знаешь "Чиновника". Ее ставят теперь у Марьи Николаевны12 - и Соллогуб est redevenu inabordable et insolent. Чёрт с ним!

Прощай, брат, будь здоров. Если ты сам скоро сюда не приедешь, то я увижу тебя в начале марта. Будь здоров и кланяйся всем, которые меня в Москве помнят. Я думаю, тебе кланяться придется не много.

Прощай.

Твой

Ив. Тургенев.