А. А. Фету - Письма 1859-1861 - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

13--16 (25--28) марта 1860. Петербург

С. Петербург.

13-го марта 1860.

Я в долгу перед Вами, Fethie carissime, но отчасти извиняюсь тем, что употребил истекшую неделю на окончание повести, которая уже сдана в "Библиотеку для чтения" - и явится в мартовском номере. (Кстати, все слухи о несостоятельности "Б<иблиотеки> для ч<тения>" оказываются ложными - и книжная лавка Печаткина заперта - только по воскресениям). Повесть моя называется "Первая любовь". Сюжет ее Вам, кажется, известен. Читал я ее на днях ареопагу, состоявшему из Островского, Писемского, Анненкова, Дружинина и Майкова; приглашенный Гончаров пришел пять минут по окончании чтения. Ареопаг остался доволен и сделал только несколько неважных замечаний; остается узнать, что скажет публика, которую Вы так не любите1. Единственный человек, которого я совершенно отчаиваюсь удовлетворить когда-нибудь - Лёв Толстой2. Но что делать! Видно так у меня на роду написано. Здесь распространились слухи, что он снова принялся работать - и мы все порадовались3.

Ну, любезнейшие друзья мои, А<фанасий> А<фанасьевич> и И<ван> П<етрович>, увидите вы меня скоро - но не в натуре - а в фотографии, которую я нарочно для вас заказал у Деньера. Что касается до моей персоны - то я, к истинному моему горю, не поеду в деревню, а отправляюсь весной за границу лечиться4. Что там ни говори о моей мнительности - а я очень хорошо чувствую, что у меня в горле и груди неладно; кашель не проходит - кровь показывается раза два в неделю - я без намордника (сиречь респиратора) носу не могу показать на двор. Где уж тут о весенней охоте и пр. и пр. Надобно воды пить, да ванны брать - да радеть о своем гнусном теле! Это меня огорчает - и я приемлю смелость думать, что и вас обоих огорчит тоже. Что делать! "Скачи, враже, як пане каже". На охоте вспоминайте обо мне... А кажется, по известиям из деревни - Бубулька едва ли не приказала долго жить...

Нездоровье Вашей собаки нехорошо, любезный А<фанасий> А<фанасьевич>. Надо ее вылечить; боюсь я немножко, как бы она не оказалась слабою в поиске. А как бы мы поохотились... Эх! лучше не говорить об этом!

Но Вы не покидайте мысли о Кальне5; переговорите на месте и толковым образом с дядей: я готов на всё, чтоб иметь Вас соседом.

Не сердитесь на меня - а рассудите: мне самому невесело. От души обнимаю вас всех и остаюсь навсегда

преданный вам

Ив. Тургенев.

16-го марта.