E. E. Ламберт - Письма 1859-1861 - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

19(31) 1861. Спасское

Спасское.

19-го июля 1861.

Любезнейшая графиня, Ваше письмо1 напомнило мне те страницы Всеобщей истории, где автор описывает бедственное положение какой-нибудь эпохи или страны: всё погибает, нигде не светит малейший луч надежды, все средства истощены - остается одно мрачное отчаяние.." а смотришь: через несколько страниц всё исправилось, всё благоденствует. Изобилие сыплет на землю все дары своего рога - и надежда водворилась во всех сердцах.

Я полагаю, что и с Вашими делами то же самое случится.-- Цебриков (за которого я почему-то чувствую нечто вроде ответственности) до сих пор действительно напоминал Фабия Кунктатора2; он здесь проехал на долгих - т. е. на извозчике, который взялся доставить его в Киев (он же и малоросс); но теперь он на месте,-- я так как он честный и неглупый человек, он возьмется за дело как следует. И все-таки Вы хорошо сделали, что послали ему письмо, наполненное теми мастерскими шпильками, которые выделываются одними женскими руками: оно вонзится в его флегматическое тело и заставит его поворачиваться попроворнее.-- А я, размышляя о Вас, удивляюсь: как могут в человеческой душе уживаться такие тревоги и заботы с таким глубоким равнодушием ко всему, из чего стоит тревожиться и заботиться! - Но я уже не с нынешнего дня убедился в том, что в жизни только невозможное возможно - только невероятное правдоподобно. Сверх того, я очень хорошо понимаю, что терять деньги, получать дерзостные письма - и находиться в толкотне недоразумений, притязаний и т. д.-- весьма неприятно. В таких случаях отлично помогает индийская философия: "Погрузись в себя - и произнося таинственное слово: ом! - не позволяй себе никакой другой мысли". Средство хорошее.

В сущности, так как жизнь - болезнь,-- всё, что мы называем философией, наукой, моралью, художеством, поэзией etc. etc.-- ничто иное как успокаивающие лекарства, des calmants, ou des palliatifs.

Вы как-то изъявили желание знать, что делается с моим романом. Он приближается к концу - главные все узлы уже распутаны - и я надеюсь, недели через две, вкусить единственную отраду литературной жизни - т. е. написать последнюю строчку3.-- Не могу Вам, при всем желании, сказать, какое мое собственное мнение о нем; знаю только, что он мне стоил больше труда, чем всё, что я написал доселе.-- Но ведь это не ручательство в том, удался ли он мне. Это только доказательство, что я взялся за трудную задачу. В Петербурге я Вам дам рукопись прочесть и буду ждать Вашего суда, который до сих пор редко ошибался. Я выеду отсюда через месяц.

Погода с некоторых пор сделалась дождливая, а охота моя по-прежнему неудачна. Я, кажется, похоронил ее вместе с моей последней любимой собакой.

Дело крестьянское у нас подвигается тихо и вяло - но и то слава богу: толчки хуже всего.-- Урожай - в сущности хороший, но если дожди будут продолжаться,-- уборка будет плохая.

Прощайте, милая графиня; кланяюсь всем Вашим и целую Вашу руку.

Моя дочь в последнем своем письме спрашивает о Вас и посылает Вам свой поклон.-- Где теперь Ваш сын?

Преданный Вам

Ив. Тургенев.