A. A. Фету - Письма (Апрель 1864-декабрь 1865) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

10 (22) октября 1885. Баден-Баден

Баден-Баден.

Schillerstrasse, 277.

Воскресение, 22-го/10-го окт. 1835.

Любезнейший Фет - я действительно виноват перед Вами - что не отвечал на Ваше большое письмо в форме греческого диалога (другого я не получал)1,-- и прибывшие вчера 8 страниц из мельницы на Тиму, как 8 стрел, вонзились в мою ленивую и зачерствелую совесть - и я воспрянул, схватил перо (что со мною теперь случается до крайности редко) - и, как видите,-- строчу Вам это послание, хотя собственно не знаю, куда его адрессовать - в Москву ли - или в Орел... вернее всего будет к Борисову2. Из письма Вашего я вижу, что Вы озабочены двояко: вещественно - в виде предупреждения плутовства со стороны Ваших арендаторов, и духовно - в виде желания разрешения всех жизненных вопросов - философских и других (ибо Вы большой философ - sans le savoir) - разом. Первым заботам Вашим я помочь не могу - ибо сам очень плох по этой части; да и вторым заботам - тоже. Одно разве; повторить Вам мою старую песню: "Поэт, будь свободен! Зачем ты относишься подозрительно и чуть не презрительно к одной из неотъемлем мых способностей человеческого мозга, называя ее ковырянием, рассудительностью, отрицанием - критике? Я бы понимал тебя, если б ты был ортодокс или фанат: к или славянофильствующий народолюбец - но ты поэт, ты вольная птица - и твоему гармоническому носу неприлично свистать в эту старую, Жан-Жак-Руссовскую, лженатуральную и всякими пошлыми слюняями загаженную дудку. Ты чувствуешь потребность лирических излияний и детской радостной веры - качай! Ты желаешь под каждое чувство подкопаться, всё обнюхать, разорить, расколотить, как орех,-- валяй! Главное, будь правдив с самим собою и не давай никакой, даже собственным иждивением произведенной системе, оседлать твой благородный затылок! Поверь: в постоянной боязни рассудительности гораздо больше именно этой рассудительности, перед которой ты так трепещешь, чем всякого другого чувства. Пора перестать хвалить Шекспира за то, что он - мол, дурак; это такой же вздор, как утверждать, что российский крестьянин между двумя рыготи-нами сказал, как бы во сне, последнее слово цивилизации. Das ist eitel Larifari! говорят мои друзья немцы".

Вот Вам, душа моя, моя profession de foi - для Вас, впрочем, не новая, делайте из нее, что хотите.-- А что Вам некоторые звуки в "Довольно" пришлись по уху - меня радует. Я готов даже сказать Вам по секрету - что не только один Боткин, но даже сто Боткиных (Господи! какое это было бы зрелище!) не в состоянии уверить меня, что "Довольно" - один "набор слов"3. Не так оно писалось; ну да в сторону это!

À propos de bottes... kine4, я получил от этого франта письмо из Парижа, в котором он меня уведомляет, что едет в ноябре в Петербург - и что у него происходит бурчание в животе5.

"Призраки" уже переведены П<роспером> Мериме - и даже (между нами!) были читаны им - кому бы Вы думали? - императору и императрице французов. Спешу прибавить, для успокоения людей, могущих мне завидовать, что "Revue des Deux Mondes" отказала в помещении тех же самых "Призраков" - как гили несуразной6. Передайте сии факты Mme Engelhardt с моим усердным поклоном.

Впрочем, о себе скажу Вам, что я здоров, несмотря на приближающуюся холеру, достраиваю свой дом - и хожу часто на охоту. На днях я убил довольно оригинальное количество дичи; 1 дикого козла, 1 зайца, 1 дикую кошку, 1 фазана, 1 вальдшнепа и 1 куропатку.-- Дружески кланяюсь Марье Петровне и Вас обнимаю.

Преданный Вам Ив. Тургенев.