Полине Виардо - Письма (1866-июнь 1867) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

27 февраля (11 марта) 1867. Петербург

No 2

С.-Петербург,

Караванная, 14.

Понедельник, 27 февраля {Так в тексте французской публикации.}/10 марта 1867.

Дорогая госпожа Виардо, theuerste Freundinn {самый дорогой друг (нем.).}, какое чудесное, какое дивное, какое благодетельное изобретение электрический телеграф! Передо мной ваш ответ, посланный вами всего каких-нибудь два-три часа тому назад, и мне кажется, что расстояние между нами уменьшилось, что я почти слышу ваш милый, нежный голос. У вас все хорошо - какое счастье! И я тоже могу сообщить вам добрые вести о себе: моей ноге много лучше,-- начинаю ходить, как в Берлине, и в меня вселяют надежду, что теперь уж решительно близок конец этой затяжной и несносной болезни1. Полно - надо быть терпеливым; вот уж и пятый день разлуки на исходе (правду сказать, мне кажется, что я уже месяц как расстался с вами),-- не пройдет и 35 дней - si Dios quiere {если богу будет угодно (исп.).},-- как я опять увижу вас... {Далее следует часть письма, известная во французском оригинале (см. примеч.): "Hier soir j'ai inauguré mes lectures devant Botkine, Annenkoff, un M. Markevitch que vous ne conaissez pas, et l'ami de Viardot, le comte Sollogoub, qui est venu par hasard et malgré la consigne donnée au domestique. Sa présence ne m'a pas pourtant été inutile, il m'a donné quelques bons conseils, car il y a de l'esprit et du goût dans cet être-là..."} Вчера вечером я начал свои чтения в присутствии Боткина, Анненкова, некоего г-на Маркевича, которого вы не знаете, и друга Виардо, графа Соллогуба, который зашел случайно и несмотря на приказ лакею никого не принимать. Впрочем, его присутствие оказалось для меня небесполезным: он дал мне несколько добрых советов, ибо у этого существа есть ум и вкус {Далее, после купюры до слова "скверного", следует часть письма, известная по-французски (см. примеч.): "J'ai commencé par le petit récit que je vous ai traduit à Berlin..."}, скрытые под слоем... чего-то, во всяком случае, очень скверного. Начал я о небольшого рассказа, который перевел для вас в Берлине2 {Далее, после пропуска слов, заключенных в скобки, следует часть письма, известная во французском оригинале (см. примеч.); "et ce récit a fait plaisir; puis j'ai entamé [ma] machine. J'en ai lu une dizaine de chapitres, et la promesse que je vous ai faite de vous dire l'exacte vérité m'oblige à vous avouer que le succès a été grand, beaucoup plus grand que je ne l'avais jamais espéré. Nous verrons l'effet que produira le reste. Sauf un chapitre qu'Annenkoff m'a conseillé de refaire, comme étant un peu forcé de ton (le piknik des généraux)..."} (кстати, пруссаки возлюбили бы меня, знай они, с какой нежностью я пишу и произношу название их столицы); рассказ понравился; тогда я взялся и за свою махину3. Прочел с десяток глав и, поскольку я обещал вам говорить истинную правду, то должен признаться, что успех был очень большой, гораздо больший, чем я когда-нибудь мог надеяться. Посмотрим, какое впечатление произведут остальные. За исключением одной главы, которую Анненков посоветовал мне переделать (пикник генералов) - ввиду некоторой утрированности ее тона {Далее, после пропуска слов на немецком языке, следует часть письма, известная во французском оригинале (см. примеч.): "je n ai entendu que des compliments, et mieux que cela: j'ai vu sur tous les visages, sur celui du vieux Botkine surtout, une expression ue contentement mêlé de surprise, qui était fort agréable à voir. Je vous dis cela parce que je sais que cela vous fera plaisir..."} - an die Karrikatur streifend {на грани карикатуры (нем.).},-- обо всех остальных я слышал только комплименты; даже больше того: видел на всех лицах, в особенности же старины Боткина, выражение удовольствия, смешанного с изумлением, и это было мне очень приятно. Пишу вам все это, потому что знаю, что это вас порадует { Далее, за исключением окончания этой фразы, следует часть письма, известная во французском оригинале (см. примеч.): "Cette lecture doit continuer pendant toute la journée d'aujourd'hui et dès demain vous aurez les détails".}, и не умею сказать, сколько раз во время чтения я думал о вас и говорил себе: ах, если б здесь была она!.. Чтение это будет продолжаться почти весь сегодняшний день, и завтра же я сообщу вам подробности. На дворе очень холодно, и я еще денька два-три не выйду из дому. Утром у меня был народ... два-три приятеля, которых я и не думал встретить в Петербурге. Завтра же высылаю вам маленький перевод на одного берлинского банкира, возвращая десять фридрихсдоров, которые вы мне дали и без которых мне пришлось бы круто - и то я приехал в Петербург с четырьмя рублями в кармане.

С каким нетерпением я жду вашего письма! Мысль моя не покидает Behrenstrasse. Sie schwebt um das liebste Wesen herum {Беренштрассе. Она витает вокруг любимого существа (нем.).} - и я каждую минуту стараюсь вообразить, где вы и что вы сейчас можете делать,-- не забывая при этом, что между Петербургом и Берлином час с четвертью разницы во времени,-- и, так как я теперь более или менее изучил ваши привычки, это мне удается... Theuerste, theuerste, nie hat eine menschliche Brust ein solches Gefühl gehegt, wie die meinige für Sie. Anbetung ist noch das schwächste, was man davon sagen kann {Дорогая, дорогая, никогда еще человеческая грудь не вмещала чувства, подобного моего к вам. Поклонение - самое неудачное слово, каким можно определить это чувство (нем.).}.

Да благословит вас бог тысячу раз, да хранит и бережет вас. Хорошенько запирайте двери... Напишите мне, окончательно ли прошел ваш кашель. Обнимаю малышку Диди; я еще напишу ей из Петербурга (и вы пишите мне еще сюда); шлю тысячу любезностей всем, начиная с милой Дезире4, а вам... что же я могу вам сказать. Ich falle zu Ihren Füssen, und küsse Sie tausend mal und bin auf ewig, evvig der Ihrige {Припадаю к вашим стопам и целую их тысячу раз, вечно, вечно ваш (нем.).}

И. T.