Д. И. Писареву - Письма (1866-июнь 1867) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

23 мая (4 июня) 1867. Баден-Баден

Баден-Баден

Schillerstrasse, 7.

Вторник, 4-го июня/4-го июня 1867.

Милостивый государь Дмитрий Иванович, Если б Вы были короче со мной знакомы, Вы бы, вероятно, не сочли нужным прибегнуть к оговоркам: в выраженьях Вашего письма1 нет ничего "оскорбительного" - да и я оскорбляюсь весьма не легко: этим грехом я, кажется, не грешен. Я, напротив, очень рад Вашему отзыву и готов установить с Вами переписку - так как на личное свиданье близкой надежды не предвидится.

Вам "Дым" не нравится, так же как и почти всем русским читателям; ввиду такого единодушия я не могу не заподозрить достоинств своего детища: но Ваши аргументы мне кажутся не совсем верными. Вы напоминаете мне о "Базарове" и взываете ко мне: "Каин, где брат твой Авель?"2. Но Вы не сообразили того, что если Базаров и жив - в чем я не сомневаюсь,-- то в литературном произведении упоминать о нем нельзя: отнестись к нему с критической точки - не следует, с другой - неудобно; да и наконец - ему теперь только можно заявлять себя - на то он Базаров; а пока он себя не заявил, беседовать о нем или его устами - было бы совершенною прихотью, даже фальшью. "Каланча" эта, стало быть, не годится; ну а кочку я выбрал - по-моему - не такую низкую, как Вы полагаете. С высоты европейской цивилизации можно еще обозревать всю Россию. Вы находите что Потугин (Вы, вероятно, хотели его назвать, а не Литвинова)3 - тот же Аркадий; но тут я не могу не сказать, что Ваше критическое чувство Вам изменило: между этими двумя типами ничего нет общего,-- у Аркадия нет никаких убеждений - а Потугин умрет закоренелым и заклятым западником,-- и мои труды пропали даром, если не чувствуется в нем этот глухой и неугасимый огонь. Быть может, мне одному это лицо дорого; но я радуюсь тому, что оно появилось, что его наповал ругают в самое время этого всеславянского опьянения, которому предаются именно теперь, у нас. Я радуюсь, что мне именно теперь удалось выставить слово: "цивилизация" - на моем знамени,-- и пусть в него швыряют грязью со всех сторон. Si etiam omnes, ego non4. A об Литвинове и говорить нечего: он тоже не Аркадий; он дюжинный честный человек - и всё тут. Мне было бы очень легко ввести фразу вроде того - что "однако вот мол есть у нас теперь дельные и сильные работники, трудящиеся в тишине",-- но из уважения и к этим работникам и к этой тишине я предпочел обойтись без этой фразы; молодежи не нужно, чтобы ей мазнули медом по губам,-- я по крайней мере так думаю.

А что до "рулады" в конце - Вы знаете, что в операх бывают "вставные" фиоритуры, а иные нумера выкидываются: при отдельном издании текст восстановится5.

Вы мне пишете о себе, что Вы одни и что у Вас нет никакого кружка6: это и хорошо - и дурно. Писателю, особенно критику, не следует быть одиноким. Вы мне скажете, что это одиночество часто не от нас зависит: и это справедливо.

Я не желал бы, чтобы Вы подумали про меня: Vous êtes orfèvre, Mr Josse7,-- но едва ли теперь для дельного и практического журналиста можно найти лучший девиз, чем! "Европейская цивилизация" - даже в потугинском вкусе.

Засим желаю Вам всего хорошего - спокойствия и деятельности - и с совершенным уважением остаюсь

Вашим покорнейшим слугой.

Ив. Тургенев.