Полине Виардо - Письма (1866-июнь 1867) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

С французского:

Москва.

В доме Удельной конторы.

Среда, 10 апреля / 29 марта 1867.

Дорогая госпожа Виардо,-- снежная буря с самого утра бушует, плачет, стонет, воет на унылых улицах Москвы - ветви деревьев под моими окнами сплетаются и извиваются, словно грешницы в аду, сквозь этот шум доносится грустный звон колоколов: сейчас середина Великого поста... Ну и погодка! ну и страна! Через час я отправляюсь на свое чтение, публика будет вне себя, что ей пришлось ехать в подобную метель издалека (в Москве все далеко) для того, чтобы выслушать такие пустяки... Только бы не провал! Ну что ж, будем надеяться, что свистать не станут; а если и станут,-- то это будет в унисон с тем, что творится на улице. Не думаю, что от этого я буду спать лучше или хуже. Неужели я действительно уеду послезавтра? Это кажется мне невозможным.

Среда вечером.

Ну так вот! должен сказать - с полной откровенностью: я имел очень большой успех. Читал я главу "У Губарева" - вы ее знаете1: там куча людей обсуждает революционные сплетни - потом первую беседу моего героя с Потугиным, русским философом2. Много смеялись, хлопали, встретили и проводили меня громкими и дружными аплодисментами. Было человек триста-четыреста. Более всего меня удивило, что я, кажется, очень хорошо читал; со всех сторон я получал комплименты. Все это доставило мне удовольствие - в особенности же мне приятно было думать, что обо всем этом я расскажу вам. А вы, дорогая госпожа Виардо, что вы делали сегодня в Страсбурге? Устроили ли вам овацию по всем правилам3? Вы сами расскажете мне обо всем. О, как приятно, что я могу сказать себе это!.. Если нам не будут вставлять палки в колеса, я выеду отсюда послезавтра, в пятницу4; и клянусь вам, что не задержусь в Петербурге ни на секунду дольше, чем будет необходимо.

С Катковым дело улажено; я пожертвовал одной сценой - впрочем, маловажной5 - и спас остальное. Главное осталось нетронутым, но все это и есть оборотная сторона медали в литературе. В конце концов надо утешаться мыслью, что могло бы быть еще хуже - и что 2000 рублей при мне. Я продал также мое новое издание6 - сделал множество дел и выручил немало денег. Это было тем более необходимо, что я не могу рассчитывать на их получение в ближайшее время из Спасского: мой новый управляющий нашел там - в точном смысле слова - хаос; есть долги, о которых я не подозревал7. Надо будет продолжать ковать железо, пока оно горячо; то есть надо будет работать, писать - пока я чувствую себя в настроении: к новому изданию я обещал огромное предисловие в сотню страниц, где изложу свои литературные и житейские воспоминания за четверть века8, правда, стихи, которыми я дебютировал в 1843 году, были весьма посредственными9. Так или иначе, но это повод изложить свои воспоминания.-- Тот же 1843 год напоминает мне о дате, много более для меня памятной и дорогой: ведь в ноябре 1843 года я имел счастье познакомиться с вами - как видите - это тоже произошло четверть века тому назад10. Будем надеяться, что наша дружба отпразднует свое пятидесятилетие... Ох! ох! а что скажет моя подагра?

Четверг утром.

Вьюга прекратилась, но повсюду оставила снежные сугробы. Этот снег тает, так как температура - 3 или 4 градуса выше нуля,-- но в данный момент можно подумать, будто зима у нас в самом разгаре. Ноге моей решительно лучше, но поскольку климатерическому году не подобает лишаться своих прав11, ко мне вернулся сильный кашель. Однако он не помешает мне уехать завтра. Я напишу вам сразу же по приезде в Петербург. Через неделю - быть может! я буду уже в Баден-Бадене. А пока обнимаю всех и припадаю к вашим стопам.

Der Ihrige {Ваш (нем.).}

И. Т.