Полине Виардо - Письма (1866-июнь 1867) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

С французского:

Париж,

гостиница "Байрон", улица Лаффит,

16 июня 1867.

Воскресенье.

Дорогая госпожа Виардо, Ух! Вот краткое содержание моего дня... Это было тяжко. Встал я довольно поздно и был еще занят своим туалетом, когда мой зять со своим отцом1 вошли в мою комнату; потом появилась Полинетта, которая толста, бела и румяна, насколько это возможно. Позавтракали в гостинице - и отправились на Выставку2. Там я имел несчастье попасть в лапы Григоровича, который, объявив дочери, что он - лучший чичероне, о котором можно только мечтать, и что именно он сопровождал королей и князей по выставке3, потащил нас с головокружительной скоростью. Эта бешеная гонка длилась пять часов. Ноги отказывали мне служить, я совершенно одурел от этого скопища машин, мебели, бриллиантов, изумрудов крупных, как дыни, тканей всех цветов, хрусталя, оружия, дворцов, киосков, гончарных изделий, фарфора, лошадей, собак, картин, статуй, китайцев и китаянок, вывесок, ватер клозетов (я побывал там четыре раза - у меня как раз то, что было у зайца или, вернее, у его сына в моей песенке) и т. д., и т. д., и т. д.4 Послезавтра я пойду снова на Выставку один и посмотрю только то, что захочу. Из всего этого водоворота выплыли только две вещи - картины Мейсоннье, который, конечно, в настоящее время является первым художником мира5 - и великолепная выставка баварской живописи. Зулуф6 был прав - эти черти баварцы побили всех остальных - ах! и еще одно замечательное испанское полотно - кардиналы в Сикстинской капелле7. Остальное {Далее следует рисунок, изображающий пачкотню.} <...> Вот точное изображение. Толпа была чудовищная - и этот поток лиц, но преимуществу незначительных, вкупе с лавиной слов, которые Григорович без остановки извергал в мое левое ухо, поистине раздавили меня. Потом мы поспешно вернулись к папаше Брюэру, где мне пришлось вынести семейный обед - в обществе смешных родственников из Манса, подобных г-ну Пурсоньяку8, с непередаваемо пошлыми обывательскими разговорами, вистом, который заставил бы Виардо кусаться (когда папаша Брюэр говорил: "снимаю туза у моего партнера - это всегда вернее - а что я буду делать с моим маленьким козырем - впрочем, у меня их шесть!!"), противной девчонкой 6 лет, дочери вышеназванных родственников, которая кричала, как сова, считая, что очень мило себя ведет - а у меня еще к тому же болел живот... Ах! где же Баден-Баден - его покой и скамейки в саду9. NB. Передайте м-ль Берте, что сегодня я видел двух мертвых собак, сдохших от ХОЛОДА на парижских улицах - и что идет дождь в виде мелких льдинок10... Мое ложе призывает меня - пойду - пожелав всем вам покойной ночи - укроюсь в нем - и до завтра... Я взял билеты на "Ромео"11 на вторник.

Но я позабыл о "Герцогине"12! Что ж, пусть Виардо обольет меня презрением; признаюсь, мне было необычайно весело и я кричал: "Да здравствует Оффевбах!" Это потрясающе задорно и смешно... Хуже других была м-ль Шнейдер, не то чтобы она была слишком вульгарна, просто она стала задыхаться, растолстела, постарела - это больше не проходит13. Но Кудерк (генерал Бум) - идеал мрачного и свирепого комика14. Правда, мне было жаль, что в ушах и на пальцах г-жи Ш<нейдер> сверкали бриллианты, русское происхождение которых было слишком очевидно. Что поделаешь!

Понедельник, 17, 2 часа.

Сегодня я встал в 7 утра, а в 8 уже был на Выставке, где пробыл до полудня - только чтобы посмотреть картины в одиночестве, в полном одиночестве. Я утвердился во вчерашнем впечатлении... Ах! если бы у меня были деньги, какой прелестный пейзаж я бы приобрел на баварской выставке! Пилоти - большой художник* Возвратившись домой, я нашел вашу записку - которая доставила мне немалое удовольствие. Утреннее "меню" очаровательно; я часто думал о Баден-Бадене вчера между 3 и 5 часами15. Сегодня я встретил великого герцога Баденского с супругой, которые меня расспрашивали о вас16.

До завтрашнего письма и вполне серьезно до пятницы, si Dios quiere {если бог даст (исп.).}. Тысяча приветов.

Der Ihrige {Ваш (нем.).}

И. Т.

P. S. Я видел Леонаров и г-жу Сичес.