Полине Виардо - Письма (Июнь 1867 - июнь 1868) - Мемуары и переписка- Тургенев Иван Сергеевич

С французского:

No 4

Гостиница "Байрон",

четверг, 26 марта, 11 ч. вечера.

Theuerste Freundinn {Самый дорогой друг (нем.).}, около часу тому назад я вернулся с обеда от г-на Тургенева1. Я встретил там князя Трубецкого, мне кажется, он похудел и изменился - говорит, что сильно хворает - от него я узнал, что делается в Бельфонтене2; г-жу де Пейронне, очень растолстевшую; моего переводчика (traditore {предателя (итал.).}) князя Августина Голицына3, он очень любезен; г-на Ханыкова, г-на Моль и бывшего князя Гагарина, ставшего ныне католическим аббатом отцом Гагариным; графа Муравьева-Амурского с женой. Со мной были весьма любезны и говорили об оперетках4 и о "Дыме"5; г-жа де Пейронне делала мне какие-то томные упреки - но я сохранял ледяную вежливость: неужели эта милая дама думает, что я ей простил... Вечности с тех пор не прошло, а их для этого понадобилось бы четыре!! А то и больше6! За столом меня посадили рядом с отцом Гагариным, который слывет здесь умным человеком; мне он показался довольно плоским болтуном на московский лад - с малоприятным иезуитским оттенком и жестом умиленного священника, который состоял в попеременном постукивании ладонями по обеим... сторонам груди. Он изрядно пил и ел, а его сутана (он ведь носит сутану) издавала кислый и жирный запах. Князь Трубецкой взирал на него с умилением. А я думал о Бадене.

Я получил от доктора Фриссона огромное письмо по поводу "Дыма"; он очень им доволен и сообщает мне об этом слогом, обычно напоминающим несколько высокопарные обороты 93 и 94 годов - но по смыслу благородно и сильно. Я вам покажу это письмо: отвечу ему сегодня же7, тем более что в post sctriptum {приписке (лат.).} он очень удивляется, что не получгл вестей от Виардо.

Вероятно, я не увижу ни м-ль Шредер, ни Терезы8, ни Флобера; с последним я должен был обедать сегодня у Дюкана - но мне пришлось отказаться от приглашения. Может быть, увижу его завтра утром. М-ль Шредер поет приблизительно пять раз в неделю, но всё же она не более чем третьестепенная актриса.

Пятница, 4 часа.

У меня только что был длинный разговор с г-ном Жераром - этой ленивой черепахой - который, между прочим, сказал мне, что накануне написал вам: так что вы знаете уже, как вам поступить. Из всего этого следует, что он думает, будто оказал вам огромные услуги, и невозможно ни изменить его, ни втолковать, почему вы им недовольны, а также, что в один прекрасный день придется броситься в объятия Флаксланда, который только этого и ждет. Что вынуждает вас подчиняться этому старому пингвину? О! если бы у меня было что-нибудь для Флаксланда!! Итак, вы получите это письмо завтра, в субботу, в 10 1/2 ч.; если бы в воскресенье вы мне хоть что-нибудь послали, к примеру, ноктюрн, чтобы я показал его в понедельник утром? Даю слово, что я его только покажу Флаксланду! Уверяю вас, это превосходная мысль!! Сделайте это, пожалуйста {Слово "пожалуйста" написано в подлиннике по-русски.}.

Вы сообщаете в сегодняшнем письме, что закончили хор прядильщиц9. Браво!! Вот увидите, мы сочиним оперетту, достойную первых двух10. Завтра я еду в Ружмон11 с тем, чтобы вернуться в Париж к 11 утра в понедельник.

Кстати о покупках в Раштатте, я прочитал в газетах, что г-н Кристоф и Ко имеют фабрику в Карлсруэ. Это полезно знать.

Сегодня я видел старого графа Киселева, который все больше превращается в развалину и с удовольствием читает "Дым"12! Обедаю у Поме, а вечером, возможно, пойду в театр на "Риголетто" рады м-ль Шредер13. Подробности - завтра.

До среды! А пока обнимаю вас всех, начиная с Виардо, und ich küsse Ihre Hände {и целую ваши руки (нем.).}.

Der Ihrige

И. T.

P. S. Сегодняшняя фотография предназначается Виардо. Это фотография Дюрюи, министра народного просвещения, врага клерикалов.