Глава2 - Бретер - Повести Ивана Сергеевича Тургенева.

Помещики южной России большие охотники давать балы, приглашать к себе на дом гг. офицеров и выдавать своих дочерей замуж. В десяти верстах от села Кириллова жил именно такой помещик, некто господин Перекатов, владелец четырехсот душ и довольно просторного дома. У него была дочь лет восьмнадцати, Машенька, и жена. Ненила Макарьевна. Господин Перекатов служил некогда в кавалерии, но по любви к деревенской жизни, по лени вышел в отставку и начал жить себе потихоньку, как живут помещики средней руки.

Ненила Макарьевна происходила не совершенно законным образом от знатного московского барина.

Покровитель ее воспитывал свою Ненилушку весьма, как говорится, тщательно, в собственном доме, но сбыл ее с рук довольно поспешно, по первому востребованию, как ненадежный товар. Ненила Макарьевна была нехороша собой; знатный барин давал за ней всего тысяч десять приданого; она ухватилась за господина Перекатова. Господину Перекатову показалось весьма лестным жениться на барышне воспитанной, умной... ну, да, наконец, все же состоявшей в родстве с знатным сановником. Сановник этот и после брака оказывал супругам свое покровительство, то есть принимал от них в подарок соленых перепелок и говорил Перекатову: "ты, братец", а иногда просто: "ты".

Ненила Макарьевна совершенно завладела мужем, хозяйничала и распоряжалась всем именьем - весьма, впрочем, умно; во всяком случае гораздо лучше самого господина Перекатова. Она не слишком притесняла своего сожителя, но держала его в руках, сама заказывала ему платье и наряжала его по-английски, как оно и прилично помещику; по ее приказанию господин Перекатов завел у себя на подбородке эспаньолку для прикрытия большой бородавки, похожей на переспелую малину; Ненила Макарьевна, с своей стороны, объявила гостям, что муж ее играет на флейте и что все флейтисты под нижней губой отпускают себе волосы:

ловчее держать инструмент. Господин Перекатов с утра ходил в высоком чистом галстуке, причесанный и вымытый. Впрочем, он был своей судьбой весьма доволен: обедал всегда очень вкусно, делал что хотел и спал сколько мог.

Ненила Макарьевна завела, как говорили соседи, у себя в доме "иностранный порядок": держала мало людей, одевала их опрятно. Честолюбие ее мучило; она хотела попасть хоть в уездные предводительши, но дворяне ...го уезда хоть и наедались у ней всласть, однако ж все-таки выбирали не ее мужа, а то отставного премьер-майора Буркольца, то отставного секунд-майора Бурундюкова. Господин Перекатов казался им чересчур столичной штучкой.

Дочь господина Перекатова, Машенька, с лица походила на отца. Ненила Макарьевна много хлопотала над ее воспитанием. Она хорошо говорила по-французски, играла порядочно на фортепьянах. Она была среднего роста, довольно полна и бела; ее несколько пухлое лицо оживлялось доброй, веселой улыбкой; русые, не слишком густые волосы, карие глазки, приятный голосок - все в ней тихо нравилось, и только. Зато отсутствие жеманства, предрассудков, начитанность, необыкновенная в степной девице, свобода выражений, спокойная простота речей и взглядов невольно в ней поражали. Она развилась на воле; Ненила Макарьевна не стесняла ее.

Однажды поутру, часов в двенадцать, все семейство Пе-рекатовых собралось в гостиную. Муж, в зеленом круглом фраке, высоком клетчатом галстуке и гороховых панталонах с штиблетами, стоял перед окном и с большим вниманием ловил мух. Дочь сидела за пяльцами; ее небольшая, полненькая ручка в черной митенке грациозно и медленно подымалась и опускалась над канвой.

Ненила Макарьевна сидела на диване и молча посматривала на пол.

- Вы послали в ...ий полк приглашение, Сергей Серге-ич? - спросила она мужа.

- На сегодняшний вечер? Как же, ма шер, послал. (Ему запрещено было называть ее матушкой.) Как же!

- Совсем нет кавалеров;- продолжала Ненила Макарьевна.- Не с кем танцевать барышням.

Муж вздохнул, как будто отсутствие кавалеров его сокрушало.

- Маменька,- заговорила вдруг Маша,- мсье Лучков приглашен?

- Какой Лучков?

- Он тоже офицер. Он, говорят, очень интересен.

- Как так?

- Да; он собой не хорош и не молод, но его все боятся. Он ужасный дуэлист. (Маменька слегка нахмурила брови.) Я бы очень желала его видеть.

Сергей Сергеевич перебил свою дочку.

-- Что тут видеть, душа моя? Ты думаешь, он так и смотрит лордом Байроном? (В то время только что начинали у нас толковать о лорде Байроне.) Пустяки! Ведь и я, душа моя, в кои-то веки слыл забиякой.

Маша посмотрела с изумлением на родителя, засмеялась, потом вскочила и поцеловала его в щеку. Супруга слегка улыбнулась... а Сергей Сергеич не солгал.

- Не знаю, приедет ли этот господин,- промолвила Ненила Макарьевна.- Может быть, и он пожалует. Дочка вздохнула.

- Смотри не влюбись в него,- заметил Сергей Сергеич.-' Я знаю, вы все такие теперь... того... восторженные...

- Нет,- простодушно возразила Маша.

Ненила Макарьевна холодно посмотрела на своего мужа. Сергей Сергеич с некоторым замешательством поиграл часовой цепочкой, взял со стола свою английскую, с широкими полями, шляпу и отправился на хозяйство. Его собака робко и смиренно побежала вслед за ним. Как животное умное, она чувствовала, что и сам хозяин ее не слишком властный человек в доме, и вела себя скромно и осторожно.

Ненила Макарьевна подошла к дочери, тихонько подняла ей голову и ласково посмотрела ей в глаза. "Ты мне скажешь, когда ты влюбишься?" - спросила она.

Маша с улыбкой поцеловала руку матери и несколько раз утвердительно покачала головой.

- Смотри же,- заметила Ненила Макарьевна, погладила ее по щеке и вышла вслед за мужем. Маша прислонилась к спинке кресел, опустила голову на грудь, скрестила пальцы и долго глядела в окно, прищурив глазки... Легкая краска заиграла на свежих ее щеках; со вздохом выпрямилась она, принялась было шить, уронила иголку, оперла лицо на руку и, "легонько покусывая кончики ногтей, задумалась... потом взглянула на свое плечо, на свою протянутую руку, встала, подошла к зеркалу, усмехнулась, надела, шляпу и пошла в сад.

В тот же вечер, часов в восемь, начали съезжаться гости. Г-жа Перекатова весьма любезно принимала и "занимала" дам, Машенька - девиц; Сергей Сергеич толковал с помещиками о хозяйстве и то и дело взглядывал на жену. Начали появляться молодые франты, нарочно приехавшие попозже офицеры; наконец вошел сам г-н полковник, в сопровождении своего адъютанта, Кистера и Лучкова. Он представил их хозяйке. Лучков молча поклонился; Кистер пробормотал обычное: "Весьма рад..." Г-н Перекатов подошел к полковнику, крепко-пожал ему руку и с чувством посмотрел ему в глаза. Полковник немедленно насупился. Начались танцы. Кистер пригласил Машеньку. В то время процветал еще экосез.

- Скажите мне, пожалуйста,- сказала ему Маша, когда, проскакав раз двадцать до конца залы, они стали наконец в первые пары,- отчего ваш приятель не танцует?

_ Какой приятель?

Маша концом веера указала на Лучкова.

- Он никогда не танцует,-возразил Кистер.

- Зачем же он приехал? Кистер немного смешался. _ Он желал иметь удовольствие... Машенька его перебила:

_ Вы, кажется, недавно переведены в наш полк?

- В ваш полк,-заметил с улыбкой Кистер,-нет, недавно.

- Вы здесь не скучаете?

_ Помилуйте... Я здесь нашел такое приятное общество... а природа!..- Кистер пустился в описание природы. Маша слушала его, не поднимая головы.

Авдей Иванович стоял в углу и равнодушно посматривал на танцующих.

- Сколько лет господину Лучкову? - спросила она вдруг.

- Лет... лет тридцать пять, я думаю,- возразил Кистер. _ Он, говорят, человек опасный... сердитый,- поспешно прибавила Маша.

- Он немного вспыльчив... но, впрочем, он очень хороший человек.

- Говорят, все его боятся? Кистер засмеялся.

- А вы?

- Мы с ним приятели.

- В самом деле?

- Вам, вам, вам,-кричали им со всех сторон. Они встрепенулись и пустились опять скакать боком чрез всю залу.

- Ну, поздравляю тебя,- сказал Лучкову Кистер, подходя к нему после танца,- хозяйская дочь то и дело расспрашивала меня о тебе.

- Неужели? - презрительно возразил Лучков.

- Честный человек! А ведь она очень собой хороша; посмотри-ка.

- А какая из них она? Кистер указал ему Машу.

- А! недурна! - И Лучков зевнул.

- Холодный человек! - воскликнул К.истер и побежал приглашать другую девицу.

Авдею Ивановичу очень понравилось известие, сообщенное Кистером, хоть он и зевнул, и даже громко зевнул. Возбуждать любопытство - сильно льстило его самолюбию; любовь он презирал - на словах... а внутренне чувствовал сам, что трудно и хлопотно заставить полюбить себя. Трудно и хлопотно заставить полюбить себя; но весьма легко и просто прикидываться равнодушным, молчаливым гордецом. Авдей Иванович был дурен собою и немолод; но зато пользовался страшной славой - и, следовательно, имел право рисоваться. Он привык к горьким и безмолвным наслаждениям угрюмого одиночества; не в первый раз обращал он на себя внимание женщин; иные даже старались сблизиться с ним, но он их отталкивал с ожесточенным упрямством; он знал. что не к лицу ему нежность (в часы свиданий, откровений он становился сперва неловким и пошлым, а потом, с досады, грубым до плоскости, до оскорбления); он помнил, что две-три женщины, с которыми он некогда знался, охладели к нему тотчас после первых мгновений ближайшего знакомства и сами с поспешностью удалились от него... а потому он и решился наконец оставаться загадкой и презирать то, в чем судьба отказала ему... Другого презрения люди вообще, кажется, не знают. Всякое откровенное,непроизвольное, то есть доброе, проявление страсти не шло к Лучкову; он должен был постоянно сдерживать себя, даже когда злился. Одному Кистеру не становилось гадко, когда Лучков заливался хохотом; глаза доброго немца сверкали благородной радостью сочувствия, когда он читал Авдею любимые страницы из Шиллера, а бретер сидел перед ним, понурив голову, как волк...

Кистер танцевал до упаду. Лучков не покидал своего уголка, хмурил брови, изредка украдкой взглядывал на Машу - и, встретив ее взоры, тотчас придавал глазам своим равнодушное выражение. Маша раза три танцевала с Кисте-ром. Восторженный юноша возбудил ее доверенность. Она довольно весело болтала с ним, но на сердце ей было неловко. Лучков занимал ее.

Загремела мазурка. Офицеры -пустились подпрыгивать, топать каблуками и подбрасывать плечами эполеты; статские тоже топали каблуками. Лучков все не двигался с своего места и медленно следил глазами за мелькающими парами.

Кто-то тронул его рукав... он оглянулся; его сосед указывал ему на Машу. Она стояла перед ним, не поднимая глаз, и протягивала ему руку. Лучков сперва посмотрел на нее с недоумением, потом равнодушно снял палаш, бросил шляпу на пол, неловко пробрался между кресел, взял Машу за руку - и пошел вдоль круга, без припрыжек и топаний, как бы нехотя исполняя неприятный долг... У Маши сильно билось сердце.

- Отчего вы не танцуете?-спросила она его наконец.

- Я не охотник,- отвечал Лучков.- Где ваше место?

- Вон там-с.

Лучков довел Машу до ее стула, спокойно поклонился ей, спокойно вернулся в свой угол... но весело в нем шевельнулась желчь.

Кистер пригласил Машу.

- Какой ваш приятель странный! _ А он вас очень занимает...- сказал Федор Федорович, плутовски прищурив свои голубые и добрые глаза.

- Да... он, должно быть, очень несчастлив.

- Он несчастлив? С чего вы это взяли? - И Федор Федорович засмеялся.

- Вы не знаете... Вы не знаете...- Маша важно покачала головой.

- Да как же мне не знать?..

Маша опять покачала головой и взглянула на Лучкова. Авдей Иванович заметил этот взгляд, пожал незаметно плечами и вышел в другую комнату.