Глава 30 - Вешние воды - Повести Ивана Сергеевича Тургенева.

Переход от отчаяния - к грусти, а от нее к "тихой резиньяции" совершился довольно скоро в фрау Леноре; но и эта тихая резиньяция не замедлила превратиться в тайное довольство, которое, однако, всячески скрывалось и сдерживалось ради приличия. Санин с первого дня знакомства пришелся по нутру фрау Леноре; свыкшись с мыслию, что он будет ее зятем, она уже не находила в ней ничего особенно неприятного, хотя и считала долгом сохранять на лице своем несколько обиженное... скорей озабоченное выражение.

К тому же все, что произошло в последние дни, было так необычайно... Одно к одному! Как женщина практическая и как мать, фрау Леноре почла также своим долгом подвергнуть Санина разнообразным вопросам, и Санин, который, отправляясь утром на свидание с Джеммой, и в помыслах не имел, что он женится на ней,- правда он ни о чем тогда не думал, а только отдавался влечению своей страсти,- Санин с полной готовностью и, можно сказать, с азартом вошел в свою роль, роль жениха, и на все расспросы отвечал обстоятельно, подробно, охотно. Удостоверившись, что он настоящий, природный дворянин, и даже несколько удивившись тому, что он не князь, фрау Леноре приняла серьезный вид и - "предупредила его заранее", что будет с ним совершенно бесцеремонно откровенна, потому что к этому принуждает ее священная обязанность матери! - на что Санин отвечал,что он от нее иного не ожидал, и сам ее убедительно просит не щадить его!

Тогда фрау Леноре заметила ему, что г-н Клюбер (произнесши это имя, она слегка вздохнула и сжала губы и запнулась) - г-н Клюбер, бывший Джеммин жених, уже теперь обладает восемью тысячами гульденов дохода - и с каждым годом эта сумма будет быстро увеличиваться,- а его, г-на Санина, каков доход?

- Восемь тысяч гульденов,- повторил протяжно Санин.- Это на наши деньги - около пятнадцати тысяч рублей ассигнациями... Мой доход гораздо меньше. У меня есть небольшое имение в Тульской губернии... При хорошо устроенном хозяйстве оно может дать - и даже непременно должно дать тысяч пять или шесть... Да если я поступлю на службу - я легко могу получить тысячи две жалованья.

-- На службу в России? - воскликнула фрау Леноре.- Я, стало быть, должна расстаться с Джеммой!

- Можно будет определиться по дипломатической части,- подхватил Санин,- у меня есть некоторые связи... Тогда служба происходит за границей.А то вот еще что можно будет сделать - и это гораздо лучше всего: продать имение и употребить вырученный капитал на какое-нибудь выгодное предприятие, например, на усовершенствование вашей кондитерской .

Санин и чувствовал, что говорит нечто несообразное, но им овладела непонятная отвага! Он глянет на Джемму, которая с тех пор, как начался "практический" разговор, то и дело вставала, ходила по комнате, садилась

/v 144

опять,- глянет он на нее - и нет для него препятствий, и готов он устроить все, сейчас, самым лучшим образом, лишь бы она не тревожилась!

- Господин Клюбер тоже хотел дать мне небольшую сумму на поправку кондитерской,- промолвила, после небольшого колебания, фрау Леноре.

- Матушка! ради бога! матушка! - воскликнула Джемма по-итальянски - Об этих вещах надо говорить заблаговременно, дочь моя,- отвечала ей фрау Леноре на том же языке.

Она снова обратилась к Санину и стала его расспрашивать о том, какие законы существуют в России насчет браков и нет ли препятствий для вступления в супружество с католичками,- как в Пруссии? (В то время, в сороковом году, вся Германия еще помнила ссору прусского правительства с кельнским архиепископом из-за смешанных браков.) Когда же фрау Леноре услыхала,что, выйдя замуж за русского дворянина, ее дочь сама станет дворянкой,- она выказала некоторое удовольствие.

- Но ведь вы должны сперва отправиться в Россию?

- Зачем?

- А как же? Получить позволение от вашего государя? Санин объяснил ей, что это вовсе не нужно... но что, быть может, ему точно придется перед свадьбой съездить на самое короткое время в Россию (он сказал эти слова - и сердце в нем болезненно сжалось, глядевшая на него Джемма поняла, что оно сжалось, и покраснела и задумалась) - и что он постарается воспользоваться своим пребыванием на родине, чтобы продать имение... во всяком случае, он вывезет оттуда нужные деньги.

- Я бы также попросила вас привезти мне оттуда астраханские хорошие мерлушки на мантилью,-проговорила фрау Леноре.- Они там, по слухам, удивительно хороши и удивительно дешевы!

- Непременно, с величайшим удовольствием привезу и вам и Джемме ! - воскликнул Санин.

- А мне вышитую серебром сафьянную шапочку,- вмешался Эмиль, выставив голову из соседней комнаты.

- Хорошо, привезу и тебе... и Панталеоне туфли.

- Ну к чему это? к чему? - заметила фрау Леноре.- Мы говорим теперь о серьезных вещах. Но вот еще что,- прибавила практическая дама .- Вы говорите: продать имение. Но как же вы это сделаете? Вы, стало быть, и крестьян тоже продадите?

Санина точно что в бок кольнуло. Он вспомнил, что разговаривая с г-жой Розелли и ее дочерью о крепостном праве, которое, по его словам, возбуждало в нем глубокое негодование, он неоднократно заверял их, что никогда и ни за что своих крестьян продавать не станет, ибо считает подобную продажу безнравственным делом.

- Я постараюсь продать мое имение человеку, которого я буду знать с хорошей стороны,- произнес он не без заминки,- или, быть может, сами крестьяне захотят откупиться.

- Это лучше всего, - согласилась и фрау Леноре.- А то продавать живых людеи...

- Ваrbаri! - проворчал Панталеоне, который, вслед за Эмилем, показался было у дверей, тряхнул тупеем и скрылся. "Скверно!" - подумал про себя Санин - и украдкой поглядел на Джемму . Она, казалось, не слышала его последних слов. "Ну ничего!" - подумал он опять.

Таким манером продолжался практический разговор почти вплоть до самого обеда.-Фрау Леноре совсем укротилась под конец - и называла уже Санина Дмитрием, ласково грозила ему пальцем и обещала отомстить за его коварство.

Много и подробно расспрашивала она об его родне, потому что - "это тоже очень важно"; потребовала также, чтобы он описал

/v 145

ей церемонию брака, как он совершается по обряду русской церкви,- и заранее восхищалась Джеммой в белом платье, с золотой короной на голове.

- Ведь она у меня красива, как королева,- промолвила она с материнской гордостью,- да и королев таких на свете нет!

- Другой Джеммы на свете нет! - подхватил Санин.

- Да; оттого-то она и - Джемма! (Известно, что на итальянском языке Джемма значит: драгоценный камень.) Джемма бросилась целовать свою мать... Казалось, только теперь она вздохнула свободно - и удручавшая ее тяжесть опала с ее души.

А Санин вдруг почувствовал себя до того счастливым, такою детскою веселостью наполнилось его сердце при мысли, что вот сбылись же, сбылись те грезы, которым он недавно предавался в тех же самых комнатах; все существо его до того взыграло, что он немедленно отправился в кондитерскую; он пожелал непременно, во что бы то ни стало, поторговать за прилавком, как несколько дней тому назад... "Я, мол, имею полное теперь на это право! Я ведь теперь домашний человек!" И он действительно стал за прилавок и действительно поторговал, то есть продал двум зашедшим девочкам фунт конфект, вместо которого он им отпустил целых два, взявши с них только полцены.

За обедом он официально, как жених, сидел рядом с Джеммой. Фрау Леноре продолжала свои практические соображения. Эмиль то и дело смеялся и приставал к Санину, чтобы тот его взял с собой в Россию. Было решено,что Санин уедет через две недели. Один Панталеоне являл несколько угрюмый вид, так что даже фрау Леноре ему попеняла: "А еще секундантом был!" - Панталеоне взглянул исподлобья.

Джемма молчала почти все время, но никогда ее лицо не было прекраснее и светлее. После обеда она отозвала Санина на минуту в сад и, остановившись около той самой скамейки, где она третьего дня отбирала вишни, сказала ему:

- Димитрий, не сердись на меня; но я еще раз хочу напомнить тебе, что ты не должен почитать себя связанным...

Он не дал ей договорить...

Джемма отклонила свое лицо.

- А насчет того, что мама упомянула - помнишь? - о различии нашей веры, то вот!..

Она схватила гранатовый крестик, висевший у ней на шее на тонком шнурке, сильно дернула и оборвала шнурок - и подала ему крестик.

- Если я твоя, так и вера твоя - моя вера!

Глаза Санина были еще влажны, когда он вместе с Джеммой вернулся в дом.

К вечеру все пришло в обычную колею. Даже в тресетте поиграли.