|
СЦЕНА VIII
3-го февраля.
День.
(Спальня Марьи
Дмитревны. Стол с лекарствами. Она лежит на
постели. Аннушка стоит возле неё.)
Аннушка. У вас, сударыня, сильная лихорадка!
- Не угодно ли чаю горяченького или бузины? -
тотчас будет готово. Ах, ты, моя родная, какие
руки-то холодные: точно ледяные. - Не прикажете
ли, матушка, послать за лекарем? -
Марья Дм. Послушай! что давит мне грудь? -
Аннушка. Ничего, сударыня; одеяло прелёгкое! -
отчего бы, кажется, давить? -
Марья Дм. Аннушка! я сегодня умру! -
Аннушка. И! Марья Дмитревна! выздоровеете! - бог
милостив - зачем умирать? -
Марья Дм. Зачем? -
Аннушка. Не всё больные умирают, иногда и
здоровые прежде больных попадают на тот свет. -
Не пора ли лекарство принять? -
Марья Дм. Я не хочу лекарства.... где мой сын? -
да, я и позабыла, что сама его послала!...
посмотри в окно, нейдёт ли он? - поди к окну...
что? нейдет? - как долго - ! -
Аннушка. На улице пусто! -
Марья Дм. (про себя). Он уговорит отца! я
уверена... о! как сладко примириться перед
концом: теперь я не стыжусь встретить его взор.
- (Погромче.) Аннушка! что ты так смотришь в
окно? -
Аннушка. Я? - нет... это так-с....
Марья Дм. Нет, верно... говори всю правду, что
такое? -
Аннушка. Похороны, сударыня.... да какие
препышные! сколько карет сзади: верно, богач! -
какие лошади! покров так и горит! - два
архиерея!..... певчие! - ну ж нечего сказать! -
Марья Дм. Аннушка! и мне пора.... я чувствую
близость последней минуты! о, поскорее!
поскорее, царь небесный! -
Аннушка. Полныте, сударыня, что вам за охота? -
как если, не дай бог, вы скончаетесь, что тогда
со мною будет? кто позаботится обо мне? неужто
Павел Григорич к себе возьмёт? - не бывать
этому. Да я лучше по миру пойду: добрые люди из
окошек накормют! -
Марья Дм. Мой сын, Владимир, тебя не оставит! -
Аннушка. Да еще перенесёт ли он вашу смерть? вы
знаете, какой он горячий; из малости уж вне
себя, а тогда... боже упаси!
Марья Дм. Ты права.... я должна тебя наградить:
у меня в шкатулке есть 80 рублей... дай
несколько и старику, Павлу! - он всегда верно
мне служил; и тобой я всегда, всегда была
довольна...
(Смутная радость изображается на лице Аннушки.)
О как сердце бьется! - что хуже: ожиданье или
безнадежность? -
(Дверь отворяется. Тихо входит Владимир. Он
мрачен. Молча подходит к постеле и
останавливается в ногах.)
Аннушка. Владимир Павлович пришел!
Марья Дм. (быстро). Пришел! (Приподымается, и
опять опускает голову.) Владимир... ты один! - а
я думала.... ты один! -
Владимир. Да.
Марья Дм. Друг мой! ты звал его сюда? сказал,
что я умираю? он скоро придёт?
Владимир (мрачно). Как вы себя чувствуете? -
Довольно ли вы крепки, чтоб говорить, и......
слушать? -
Аннушка. Барыня без вас всё плакала, Владимир
Павлович! -
Владимир. Боже! боже! ты всесилен! - зачем
непременно я должен убить мать мою? -
Марья Дмит. ...Говори скорее, не терзай меня
понемногу: придет ли твой отец. (Молчание.) Где
он!... как предстать пред бога..... Владимир!
без него я не умру спокойно! -
Владимир (тихо). Нет. -
Марья Дмитр. (не слыхав). Что сказал ты? - ...
дай мне руку, Владимир! -
Владимир. (Слезы начинают падать из глаз его. Он
бросается на колена возле постели и покрывает
поцелуями ее руку.)
Я возле вас! - зачем вам другого? разве вам не
довольно меня? кто-нибудь любит вас сильней, чем
я?
Марья Дм. - Встань.... ты плачешь?....
Владимир (встав отходит в сторону). Ужасная
пытка! - Если я все это вынесу, то буду себя
почитать за истукана, который не стоит имени
человека!... Если я вынесу.... то уверюсь, что
сын всегда похож на отца, что его кровь течет в
моих жилах, и что я как он хотел ее погибели.
Так! - я должен был силою притащить его сюда,
угрозами, страхом исторгнуть у него прощенье....
(С бешеной радостью.) Послушайте, послушайте,
что я вам скажу! - мой отец весел, здоров и не
хотел вас видеть! (Вдруг, как бы испугавшись,
останавливается.) -
Марья Дм. (вздрагивает. После молчания).
Молись... молись за нас.... не хотел.... о! -
Аннушка. Ей дурно, дурно!...
Марья Дм. Нет! нет! - я соберу последние силы...
Владимир! ты должен узнать все и судить твоих
родителей! - подойди. - Я умираю. - Отдаю душу
правосудному богу и хочу, чтоб ты, мой
единственный друг, не обвинял меня по чужим
словам..... Я сама произнесу свой приговор.
(Останавливается.) Я виновна: молодость была
моей виною. Я имела пылкую душу: твой отец
холодно со мной обращался. Я прежде любила
другого: если б мой муж хотел, я забыла бы
прежнее. Несколько лет старалась я побеждать эту
любовь, и одна минута решила мою участь.... Не
смотри на меня так. О! упрекай лучше самыми
жестокими словами: я твоя злодейка! - мой
поступок заставляет тебя презирать меня, и не
одну меня.......... Долгим раскаяньем я
загладила свой проступок. - Слушай: он был
тайною. Но я не хотела, не могла заглушить
совесть - и сама открыла всё твоему отцу. С
горькими слезами, с унижением я упала к ногам
его... я надеялась, что он великодушно простит
мне.... но он выгнал меня из дому; и я должна
была оставить тебя, ребенка, и молча,
подавленная тягостью собственной вины,
переносить насмешки света... он жестоко со мною
поступил!..... я умираю.... Если он мне не
простил еще, то бог его накажет... Владимир? ты
осуждаешь мать свою? - ты не смотришь на меня?
(Голос ее под конец становился все слабее и
слабее.)
Владимир (в сильном движении). (Про себя.) Вижу!
Вижу! Природа вооружается против меня; я ношу в
себе семя зла; я создан, чтоб разрушать
естественный порядок. - Боже! боже! - здесь
умирающая мать - и на языке моем нет ни одного
утешительного слова, - ни одного! - Неужели мое
сердце так сухо, что нет даже ни одной слезы? -
горе! горе тому, кто иссушил это сердце. Он мне
заплотит: я сделался через него преступником; -
с этой минуты: прочь сожаленье! - День и ночь
буду я напевать отцу моему страшную песню, до
тех пор, пока у него не встанут дыбом волосы и
раскаяние начнет грызть его душу! - (Обращаясь к
матери.) Ангел! ангел! не умирай так скоро: еще
несколько часов....
Аннушка (с приметным беспокойством посматривает
на госпожу). Владимир Павлович! -
(Он услыхал и глядит на нее пристально. Она
трогает за руку Марью Дмитревну и вдруг
останавливается.)
Прости господи её душу! - (Крестится.)
(Владимир вздрагивает, шатается, и едва не
упадает. Удерживается рукой за спинку стула и
так остается неподвижен несколько минут.)
Как тихо скончалась-то, родимая моя! что буду я
теперь? - (Плачет.)
Владимир (подходит к телу и, взглянув, быстро
отворачивается). Для такой души, для такой
смерти слезы ничего не значат.... у меня их нет!
нет! - но я отомщу, жестоко отомщу. - Пойду,
принесу отцу моему весть о её кончине, и
заставлю, принужу его плакать, - и когда он
будет плакать...... буду смеяться! - (Убегает.)
(Долгое молчание.)
Аннушка. И сын родной её оставляет! - теперь
все, что я могу захватить - мое! - что же? тут
по мне нету греха; лучше чтобы мне досталось,
чем кому другому - а Владимиру Павловичу не
нужно! - (Подносит зеркало к губам усопшей.)
Зеркало гладко! - последнее дыханье улетело! -
как бледна! - (Уходит из комнаты и призывает
остальных слуг для совершения обрядов.)
Странный
человек - сцена IX>> |
