§ 91. Развитие понятия причинности субстанции и происхождения конечного

Л. Фейербах: История философии. Том I. Бенедикт Спиноза

Истинно действительное существование, по Спинозе, есть только бесконечное, неограниченное существование, даже понятие бесконечности и понятие существования в смысле Спинозы есть одно понятие, только бытие бесконечности есть бытие. Ибо что такое бытие, как не то, что не заключает в себе никакого отрицания? И разве оно не бесконечное? По Спинозе, невозможно, чтобы конечное имело истинно действительное существование и вообще чтобы коночное как конечное имело существование. Ибо существование есть безусловно положительное, есть неограниченность; но конечное не может иметь бесконечности, конечное не может быть бесконечно. Конечное имеет лишь конечное существование, то есть не истинное, а лишь отрицательное существование; как конечному ему присуще лишь небытие. Таким образом, с точки зрения философии Спинозы совершенно невозможен вопрос, как объяснить конечное из бесконечного или как он ещё может быть выражен, ибо конечному как конечному не присуще (реальное) бытие. Истинное существование или вообще существование, ибо лишь истинное существование есть существование, имеют отдельные вещи, лишь поскольку они не отдельные, определенные, существующие вне друг друга и друг за другом и поскольку одна не определяется другой к существованию и действию, но поскольку они, будучи неразличимы друг от друга, составляют одно, поняты в единстве своих божественных атрибутов. Истинное существование они имеют лишь в боге; но тогда они не вне Друг друга, не отдельные, не определенные, следовательно, не конечные сущности, ибо “в боге все это существенно одновременно и вместе”.

Во всяком случае, по Спинозе, и конечным вещам присущи бытие и действительность, но не только как

Несмотря на это, сказанным здесь (1833) гордиев узел спинозовской философии лишь разрублен, а не разрешен. Как мышление и протяжение вопреки единству субстанции стоят в противоречии к Декартову дуализму, так и бесконечное и конечное. Из бесконечного вытекает всегда лишь бесконечное, а из конечного — всегда лишь конечное. “Таким образом, мы имеем, — как выражается по этому поводу Зигварт, — две области; внутри каждой опосредствование, но они не опосредствованы друг другом. Этот разрыв в спинозовской системе поэтому не остался до сих пор незамеченным”. Нет, уже Виттих в цитированном сочинении заметил его. Впрочем, Спиноза совершенно прав, когда в противоположность к теистическому объяснению, выводящему конечное из бесконечного непосредственно, или, что то же самое, посредством неограниченного произвола или всемогущества, утверждает, что конечное или определенное может возникать не из неопределенного, но лишь из определенного в свою очередь; но он сохраняет старое теистическое бесконечное существо как первую и установленную истину. Таким образом, он не приходит органическим образом к конечному, определенному, то есть действительному. Эти, как и другие, противоречия неясности Спинозы находят свое объяснение и решение в определении: “Спиноза есть отрицание теологии с точки зрения теологии”, или, собственно, теологическое отрицание теологии (1847), конечным. Ибо, как только что объяснено, невозможно, чтобы конечному как конечному присуще было бытие в смысле Спинозы, то есть неограниченное положение. Бытие (чтобы развить эту мысль с другой стороны, имеющейся в философии Спинозы) неделимо, просто, само по себе лишь одно; ибо оно просто не обусловлено, не ограничено, а делить можно только определенное, различное, ограниченное, лишь оно многообразно. Поэтому бытие может быть присуще только единому, именно субстанции. Во всяком случае и отдельные вещи вытекают из субстанции, или бесконечного, но не как отдельные, не как конечные. Или скорее они, поскольку мыслятся как выражения божественной сущности, первоначально a priori составляют одно с субстанцией, вечны одинаково с богом, ибо что такое бесконечные атрибуты бога, как не отдельные конечные существа в качестве единого существа? Как атрибуты или бесконечные модусы субстанции необходимо полагаются одновременно с ней, так необходимо полагаются одновременно с ней отдельные вещи.

Поэтому бог, или субстанция, как это разумеется само собой для всякого мыслящего, не по времени существует прежде вещей или их состояний, а по природе; только подобно тому как причина существует раньше действия, так сущность — раньше её свойств. Этот пункт так же, как уже рассмотренный во “Введении” к “Спинозе”, именно что субстанция не “составлена из частей, по проста, неделима и едина в строжайшем смысле” и потому представляет не “нелепый агрегат из конечных вещей, следовательно, также не простое отвлечение”, отлично объяснил уже Фр. Г. Якоби. Бесконечное, или субстанция, ведь не имеет отдельного, специального бытия, независимого от бытия конечного или конечных состояний, существующего само по себе. Но ещё менее конечное имеет самостоятельное, отдельное от бытия бесконечного, истинное для себя бытие, оно имеет свое бытие лишь в боге. Субстанция есть ядро вещей, имманентная причина их, но не такая, которая выделяет из себя действие в отличное от себя, самостоятельное бытие и которая после того, как она перестала действовать, возвращается к себе; она причина, в которой действие остается, сущность которой или субстанция есть сама причина. Именно потому, что субстанция есть имманентная причина вещей, ей не безразлично или чуждо назначение быть причиной или действовать; могущество бога, то есть назначение быть причиной, есть сама сущность его. “Могущество бога, в силу которого все вещи и он сам существуют и действуют, есть сама его сущность”. “В том же именно смысле, в каком бог называется причиной самого себя, он должен также называться причиной всех других вещей”. “Нам так же невозможно мыслить, что бог не действует, как и то, что он не существует”. “Бог есть причина всего в том же смысле, в каком он причина самого себя. Но если он причина самого себя, то он не действует, чтобы дать себе существование, или чтобы произвести себя. Поэтому он не действует, чтобы дать существование другим вещам, он не производит их, и во всей природе, собственно говоря, нет ни действия, ни происхождения, ни причины, ни следствия”. Кондильяк. Рассуждение о системах, гл. X. Совершенно верно. Сущность разума у Спинозы есть сущность /вещей Поэтому действие не имеет иного значения, кроме логической последовательности. “Мы действуем лишь постольку, поскольку деятельны нашим разумом”. Он действует не по своему произволу; то, что он действует, не зависит от его воли, не происходит ради какой-либо цели или намерения; он действует по необходимости, которая, однако, не представляет ничего отличного от него, но есть его сущность, он сам, а потому свобода. Таким образом, в понятии бога как субстанции заключается также понятие причины, или даже понятие субстанции и понятие причины есть одно понятие. Я не могу отделить от субстанции назначения быть причиной: она субстанция лишь как причина, как она необходимо субстанция, так она необходимо есть причина. Но как необходимо, как существенно, как составляет одно с субстанцией её назначение быть причиной, так необходимо, так существенно, так составляет одно с субстанцией действие.

Так как назначение быть причиной составляет одно с сущностью субстанции, то сама субстанция необходимо является абсолютной сущностью действия, абсолютным содержанием его, и назначение быть субстанцией действия есть существенное определение субстанции. Поэтому конечное не возникло и не выделилось из бесконечного, которое само по себе не является ни отдельным и отличным от конечного, ни его случайной или произвольной причиной, но как его причина есть его субстанция, а как субстанция — его причина, существенным определением которого является быть субстанцией и причиной конечного или которое есть лишь то, что оно есть именно как причина и субстанция конечного, ибо возникнуть — значит выделиться из другого в собственное отдельное бытие для себя; оно находится и остается в своей причине как в своей сущности. Отношение причины к действию и наоборот — внутреннее, существенное, вечное; в сколь малой степени в субстанции возникло назначение быть причиной (возникнуть могло бы оно, лишь если бы оно было чем-то отдельным от сущности её), в столь же малой степени действие представляет нечто возникшее или отдельное от причины. Но поэтому и нет основания для вопроса о возникновении или способе происхождения действия и сам вопрос оказывается никчемным и нелепым. Отношение действия к причине или причины к действию неразрывно связано с отношением акциденций к субстанции и наоборот; понятие акциденции так же мало отделяется или отличается от понятия действия, как понятие субстанции от понятия причины.

Вообще становление не представляет ничего сущего, то есть ничего абсолютного, так как сущее и абсолютное, по Спинозе, тождественны; время лишь модус мышления или представления. Отдельные конечные вещи, имеющие лишь определенное существование, определяются к бытию другими отдельными вещами;

но то бытие, к которому отдельная вещь определяется другими отдельными, есть лишь её бытие во времени. Только в нем возможно возникновение. Но время не истинное, божественное или субстанциальное созерцание вещей, ибо последнее есть созерцание их в их единобытии, в их бытии в субстанции, но лишь вид и способ, каким отдельные мыслящие существа представляют вещи. Таким образом, отдельные вещи имеют отдельное конечное бытие лишь в способе созерцания конечных существ; в нем лишь одна определяется другой к бытию, они возникают или исчезают. На предмет этого раздела проливает свет также следующее место из Спинозы: “Подумай, что люди но сотворены, но рождены и что составные части тела их существовали уже до них, хотя в Другой форме. Если бы было возможно уничтожить хотя бы одну часть материи, то с ней исчезло бы все протяженное бытие”.