§ 24. Переход от Бэкона к Гоббсу

Л. Фейербах: История философии. Том I. Франциск Бэкон Веруламский

Томас Гоббс

24. Переход от Бэкона к Гоббсу

25. Жизнь Гоббса

26. Мысли Гоббса о философии, её материи, форме и разделении

27. Критический обзор философии природы Гоббса

28. Philosophia prima Гоббса

29. Физика Гоббса

30. Обзор и критика гоббсовской морали и политики

31. К морали Гоббса

32. К политике Гоббса

33. Критический взгляд на государственное право Гоббса

34. Отношение Гоббса к религии

самого себя.

Это опустошение духа обнаруживается прежде всего в форме системы эмпиризма и материализма Гоббса, который хотел невозможного, а именно выразить и утвердить эмпирию как философию, но, несмотря ни на что, является, бесспорно, одним из самых интересных и остроумных материалистов нового времени. Во всяком случае является противоречием выдавать эмпирию, по крайней мере грубую, необразованную, несовершенную эмпирию, за философию. “Но разве эмпирия завершена, не переходит ли она в бесконечность?” Но, спрашиваю я также, разве философия завершена? Для себя, конечно, философ завершен, его определения являются для него абсолютными, адекватными, последними, просто необходимыми и всеобщими; но таковы ли они и для других, для потомков? Вовсе нет;: “абсолютное знание.” всякой философии оказывается со временем конечным знанием, всеобщее — частным, абсолютно необходимое — лишь временным, исторически необходимым. И философия будет переходить в бесконечность, пока существует эмпирический переход в бесконечность, то есть пока времена следуют за временами, люди — за людьми. Поэтому упреки спекулятивной философии эмпиризму касаются её самой. Впрочем, Гоббсов и вообще современный эмпиризм является отнюдь не абсолютным, но конечным, ограниченным эмпиризмом, ибо он везде обращает определенные явления в абсолютную сущность. Так Гоббс делает исчисление сущностью мышления, роль человека в гражданской войне — первоначальной сущностью человека. В гл. 13 “Левиафана” он сам приводит гражданскую войну как пример естественного состояния человека (1847). Как философия или, правильнее, материализм Гоббса не имеет своим содержанием и объектом ничего первоначального, безусловного и абсолютного, ничего само себя определяющего и движущего, так и философия его, или система (если только эти слова применимы к Гоббсу), не есть система, а мыслящая машина; его мышление — чистый механизм, столь же внешне и столь же слабо связанный, как машина, коей части, несмотря на их связь, остаются неживым разнородным соединением, лишенным единства. Это мышление столь же скучно, однообразно, сухо, как механическая операция, столь же индифферентно и слепо, как случай, или внешняя, механическая необходимость; оно равнодушно к различному специфическому содержанию вещей, нивелирует все, то есть, не различая и даже отрицая всякое различие, простирает на все объекты определенные законы или категории, имеющие силу лишь внутри ограниченной, подчиненной сферы определенных объектов, законы конечного или внешнего механизма. Поэтому логическое понятие, господствующее над эмпиризмом или материализмом Гоббса, как и позднейших эмпириков, так как оно представляет отрицание всего субстанциального и безусловного, есть единственно понятие относительности или условности. Ибо сам дух в нем не первоначальное, начинающееся с себя самого, первое, но просто положенное и обусловленное; все его познания и понятия возникают из образов и представлений чувств, а последние суть действия движений между органами и воздействующими объектами; само движение последних обусловлено другим, которое в свою очередь зависит от третьего и так далее до бесконечности, ибо в понятие механического движения входит не понятие первоначальности, самостоятельного начала, но понятие условности. Дух, говорит Гоббс в своих возражениях Декарту, не

что иное, как движение в известных частях органического тела. Поэтому эмпиризм не имеет ни начала, ни середины, ни конца, то есть вообще не имеет принципа, так как он не имеет своим принципом субстанциальных понятий, но как объект его, так и понятия относительны, условны; поэтому он не является и никогда не может быть системой, и, несмотря на внешнюю последовательность, он не имеет внутренней опоры и связи.

Но именно в этом опустошении и отчуждении духа, в этой эксцентричной материальности мышления состоит интерес и историческое значение системы Гоббса, её необходимость и связь с историей нового времени, её оправдание и достоинство. Ибо было в порядке вещей, что человеческий дух, перешедший из тесных и мрачных монастырских школ средних веков, из ограниченного круга его прежней уединенности и оторванности от жизни и мира в свободную университетскую жизнь нового времени, впал в противоположную крайность и отверг все идеальное, сверхчувственное, всякую метафизику как ничтожное измышление. Эмпиризм и материализм в развитии мыслящего духа представляют то же, что в жизни индивида период, когда он с высоты своих первых, ещё чисто субъективных, не основанных на опыте идеальных воззрений бросается в поток чувственной жизни. Только тот идеализм, который возвращается обратно из рассеянной жизни этого богатого опытом периода, является испытанным, уверенным в себе идеализмом. Поэтому также абстрактный, субъективный идеализм философии Декарта только после возвращения от эмпиризма англичан к Канту и Фихте, в лице которых дух снова обрел себя, сосредоточился в себе, стал богаче содержанием, достовернее. * Против значения, приданного здесь эмпиризму и материализму, вероятно, не будет возражений, ибо и материалисты отчасти говорят о чувственном как простой видимости; так, Гоббс, говоря о great deception of sense великом обмане чувства, уничтожает реальность чувственных представлений, ибо идеализм, как он обнаруживает себя в пределах эмпиризма, есть сам материализм. Надо также заметить, что здесь эмпиризм вообще обозначается по своему общему понятию. Гоббс вполне абстрактный материалист, то есть понятие, господствующее в его философии, есть понятие простой материи, простого тела или, правильнее, абстрактного, математического тела, коего существенное определение — одно только количество. Это чистое, ясно мыслимое тело субстанционально в его философии. Но в этой чистоте и абстрактности оно не представляет отрицания и идеальности всех чувственных акциденций, то есть всякого качества, то есть оно лишь свойство, воспринимаемое одной мыслью, совершенно абстрактное качество, количество, субстанциональное определение тела. Напротив, у позднейших материалистов, особенно французских, господствующее понятие есть чувственная материя, чувственное тело, погружение в абстрактную телесность материальности становится у них погружением в чувственность, в сущность чувственного представления и ощущения.